Бескрайние степи Зауралья. Суровый холодный климат круглый год. Норовистый вешний Тобол. Почти полное отсутствие дорог. Бесконечные сотни вёрст до ближайшей светской цивилизации. Непролазная грязища. Край, ссылка на поселение в который считалась сродни тюремному заключению. Такой Курганщина была совсем недавно. Отчасти такой она выглядит и сейчас. Ещё в начале XX века населяющие здешние места люди вполне могли считать себя полуотшельниками на краю русского мира. И хотя в то время территория Империи простиралась на миллионы гектар вокруг этих мест, живущим здесь людям не приходилось сомневаться: край земли находится где-то совсем рядом…
Быт сельских крестьян, на долю которых выпало жить здесь сто и более лет назад, возможно, не так уж сильно и отличался от такового, например, в Подмосковье или в Саратовской губернии, или, скажем, на степном Дону. Но оторванность от остальной России, мнимая или реальная, проглядывающаяся и поныне, была в те времена фактором, во многом определяющим сознание и мировоззрение.
Не оттого ли разрушенные церкви на курганской земле, коими она изобилует, выглядят здесь особенно мрачно? Сквозящая изо всех окон безысходность, каменная одновариантность будущего, кажущаяся глухомань каждого сельского пейзажа, даже недалеко от Кургана.
В истории рычковской церкви Рождества Пресвятой Богородицы нет ничего необычного, отличного от судеб тысяч подобных церквей: в 1910 построили, в 1930 закрыли, в 1947 вновь открыли, в 1961 вновь закрыли, утварь растащили, помещения отдали колхозу под зерносклад. Когда колхоза не стало, здание «вернули».
Крепкие стены храма ещё можно отреставрировать, позволить ему вновь петь колоколами на многие километры вокруг, собирать у себя как сто лет назад тысячи прихожан… Но нужно ли это кому-то сегодня? Может быть эти колоритные разрушки суть новый символ Курганской области? Почему бы и нет!
