Потомки великих редко вызывают большой интерес; и память о тех, на кого падает тень славы, как правило, недолговечна...
О необыкновенной личности Александра Николаевича Карамзина можно узнать благодаря сохранившемуся в далёком юго-западном углу Нижегородской области, в Рогожке, усадебному парку. До недавнего времени один из лучших в области, рогожский парк ныне обречён на забвение. Память недолговечна...
Прославленный историк, писатель Николай Михайлович Карамзин и его жена Екатерина Андреевна имели семерых детей. В пушкинистике о них хорошо известно: друживший с семьёй Карамзиных с 1816 года, в 30-е годы в их доме Пушкин бывал едва ли не ежедневно. В авторитетном труде Л. Черейского «Пушкин и его окружение» есть сведения о Карамзиных-детях; связывали их с поэтом тёплые дружеские отношения. Сведения, кажется, интересны лишь постольку, поскольку имеют отношение к Пушкину. Что об Александре Николаевиче? Выпускник юридического факультета Дерптского университета, прапорщик лейб-гвардии конной артиллерии, литератор; встречался с Пушкиным в доме родителей, у петербургских знакомых И. С. и А. Г. Лавалей, у В. А. Жуковского; в последние два года жизни поэта много с ним общался.
Знакомство с карамзинской усадьбой дополняет его образ настолько, что о нём можно бы написать целую книгу; сюжет – достоин любопытства и восхищения.
Весёлый и остроумный, высокий и красивый, Александр Николаевич занимал в петербургском обществе блестящее положение; поэтому его неожиданное желание прекратить светский образ жизни и уехать в деревню управлять имением никому не показалось серьёзным. Однако годы шли, от намерения своего Александр Николаевич отказываться не собирался, и матери ничего не оставалось, как отделить ему принадлежавшие ей сёла Большой и Малый Макателёмы Ардатовского уезда Нижегородской губернии, – глушь неимоверная, где, согласно документам, в 1810-1812 годах бывал Николай Михайлович Карамзин; другие случаи посещения господами своих нижегородских владений неизвестны...
Это был поворотный момент в жизни Александра Николаевича. В 1851 году – вместе с прислугой, садовником и доктором – Карамзин отправился на лошадях в родительское имение и поселился близ села Большой Макателём, в местности Рогожка, названной так по старинному ремеслу крестьян, которые там, на липовых оврагах, драли лыко и плели рогожи.
Две белёные избы, соединённые сенями – таков был «барский дом» Александра Николаевича (чуть позже сени превратились в переднюю, а над избами надстроили две комнаты). И этого ему вполне хватало, ибо приехал он не для обустройства собственных покоев. За год в округе произошло много неожиданного. Открылась школа, обслуживавшая три ближних села: Большой, Малый Макателёмы и Рогожку; была построена больница с родильным отделением (нескольких местных женщин Александр Николаевич отправил в Нижний Новгород для обучения основам повивального дела). За ними появились другие больницы, другие школы. Волею состоятельного помещика в глухом российском уезде творились добрые дела, творились в одиночестве, да и не нуждался, видно, Александр Николаевич в знатном обществе, – кстати, ближних соседей-помещиков у него и не было; у дальних – деятельность барина, по слухам, вызывала недоумение. Вряд ли это беспокоило Карамзина...
Следующий год несколько изменил его жизнь – и в лучшую сторону. Александр Николаевич женился на фрейлине при царском дворе, княжне Наталье Васильевне Оболенской, дочери княгини Оболенской, друга семьи Карамзиных. Счастливые супруги приехали в Рогожку с намерением продолжать добрые дела, да и собственные бытовые условия привести в достойный вид. По настоянию Натальи Васильевны за передней главного дома появились пристройки: кабинет Александра Николаевича, стеклянная галерея, ведущая в буфет, в баню, в комнаты для прислуги и в кладовые. Полы покрыли паркетом, на оштукатуренных стенах развесили картины. По проекту, составленному ещё в прошлом году садовником, был разбит большой парк, богатый редкими породами кедров, пихт и дубов, с розами вдоль дорожек и на лужайках; по преданию, дубки в аллеях высаживал сам хозяин; а на оврагах постепенно были созданы пять прудов.
До сих пор можно слышать рассказы об этих прудах; что быль, что предание – сказать теперь трудно... Говорят, один пруд с высоты птичьего полёта напоминает человека с распростёртыми объятиями. Другой, вырытый по указанию Натальи Васильевны наёмными крестьянами в один из голодных годов, укреплённый брёвнами по дну и берегам, зовётся Золотым: хозяин выходил на прогулку с любимой собакой, забрасывал трость с золотым набалдашником в воду – собака приносила её обратно, но однажды вернулась без трости; так и прозвали пруд – Золотым... А посреди самого большого пруда, что у больницы, стояла деревянная беседка, где хозяева любили отдыхать; к этой беседке прислуга по грудь в воде приносила самовар и угощения...
Счастливо жили хозяева, в любви, в согласии, однако понимали, что в достатке долго не прожить. К ведению хозяйства оба были равнодушны; по разным причинам приходилось часто выезжать в столицы; не приносила дохода и литературная деятельность, в которой пробовал силы Александр Николаевич; и Карамзин подал прошение царю о разрешении построить близ Рогожки чугунолитейный завод.
В строительстве большую помощь оказал брат Карамзина Андрей Николаевич (недаром был женат на вдове богатейшего заводчика Демидова Авроре Карловне Шернваль!). Первую плавку завод дал 30 июля 1853 года, положив начало выпуску сковородок и чугунков. Вокруг завода быстро вырастали поселения, названные в честь родителей Александра Николаевича: Николаевка, Екатериновка, Карамзиновка; была и Цыгановка – в честь любимой собаки; и было Ташино, основное, самое большое село; смысл названия разгадывался легко: завод строили, главным образом, за счёт приданого Натальи Васильевны, попросту Таши...
Война с Турцией осенью этого же года ухудшила положение Карамзиных. Обострился кризис в заводском производстве; не хватало средств на содержание больниц и школ. Доходов макателёмское имение не приносило: хозяйство велось как бы само по себе; кроме того, в конце войны потребовалось с каждого имения представить несколько человек на ополчение. К ополченцам относились и бездетные дворяне.
С макателёмскими и ардатовскими крестьянами, с женой своей, будущей сестрой милосердия, Александр Николаевич ушёл воевать... По окончании войны он построил в Большом Макателёме больницу с палатой для хронических больных, а впоследствии на её базе открыл в 1871 году больницу и богадельню для инвалидов войны и престарелых в Рогожке. На этом благотворительность Александра Николаевича не окончилась. Карамзин строит приют для детей-сирот, присмотр за которым доверяет маленькой барышне Кате, или Екатерине Ивановне; приют для калек («слабосильной команды»), который препоручает бывшей горничной Марье Моисеевне; богадельню для старух. Больным отводят и зимний сад, – ибо зачем столько места в доме для бездетных хозяев?
Всё управление хозяйством Александр Николаевич безвозмездно передал губернской земской управе, что дало повод присвоить ей имя Карамзинской. Земство избирало Карамзина до конца его жизни попечителем уездных учреждений. Наконец, Александр Николаевич был предводителем дворянства Ардатовского уезда и пользовался уважением крестьян.
Ташинское производство понемногу выбиралось из кризиса; усадебное хозяйство шло в гору; жизнь в Макателёме налаживалась; и, как всегда – ни одного грубого, ни одного бранного слова между супругами, между прислугой...
...Вероятно, потому, что к семидесяти годам Александр Николаевич почувствовал первые признаки сердечной болезни, он стал задумываться о будущем имения... И надежды возложил на племянницу Елену Петровну Клейнмихель – дочь сестры, Екатерины Николаевны. Елена Петровна решилась приехать в Рогожку лишь в 1887 году; здесь она вместе с детьми, гувернанткой и прислугой провела три недели. Продолжать дело Александра Николаевича – обещала.
Александр Николаевич словно только и ждал её согласия, чтобы спокойно покинуть этот мир. Умер он в кресле, в галерее своего дома, вскоре после того, как почувствовал себя плохо и отпил капли.
Более двух недель в дом шёл народ – прощаться, служить панихиды... Александра Николаевича любили все.
С 1888 года, после смерти хозяина, попечительницей рогожской больницы стала Наталья Васильевна Оболенская-Карамзина. Распоряжалась хозяйством – до самого 1917 года – Елена Петровна, приезжавшая время от времени в Рогожку из Крыма, где в основном проживала... А распоряжения были необходимы. В 1893 году больница сгорела. Два года спустя она была восстановлена на средства помещицы Варвары Петровны Щербаковой, заведовавшей богадельней после смерти Карамзина; по велению Елены Петровны для больницы по трубам подавалась – взамен местной, уже неполноценной – минеральная вода родников, обнаруженных в глубокой низине близ Ташина, там, где к поверхности земли подходят доломиты – скальные породы каменноугольного периода. «Графинские пропастя» – так прозвали это урочище местные крестьяне.
Рогожский больничный комплекс с физиотерапевтическим уклоном, пережив революцию, послужил и в советское время, а с 1990-х годов вступил в пору, пожалуй, самого тяжёлого своего кризиса, оказавшись никому не нужным и забытым. Впрочем, в такое далёкое будущее Карамзин, наверное, и не заглядывал...
Рогожка, огородившись цепью дубов, выбросивших к полю тяжёлые охапки ветвей, и узкой липовой аллеей слева по-над дорогой. Где оканчивается карамзинский парк? – за Рогожкой полей уже не видать; до Первомайска – 25 километров уходящих на Мордовию весёлых, добрых, сквозных сосново-берёзовых лесов с тревожно-чёрными прудиками; все в крапинках «берёзового ситца». Поначалу они кажутся всего лишь безобидной рощей, которая не может тянуться бесконечно; табличка «Кавказское лесничество» и остановочный павильон «Кавказ» воспринимаются, скорее, шуткой, нежели давним топонимом. Предание рассказывает: сюда, «на Кавказ», то есть «в ссылку», Карамзины отправляли провинившихся крестьян работать на скотных дворах.
Кто теперь попечители карамзинского сада? Один только Олег Бахарев, бывший работник больницы (теперь – медпункт)… В 1978-м году студенты нижегородского строительного института соорудили из стволов и пней старых деревьев садовую мебель, расставленную на полуострове. В сентябре 2001-го в парке перезахоронили Александра Николаевича и Наталью Васильевну, установив над могилой старинный чугунный крест. А потом?.. Парк, в котором, по утверждению местных жителей, давно установился свой микроклимат, парк, полный прекрасных неожиданностей, Карамзин отдавал в надёжные руки. А Клейнмихель и Щербаковой не пришлось искать достойных наследников… Знает ли Первомайская районная администрация, что опекает, по бумагам, один из самых оригинальных старинных парков России?
