Как увидеть Иерусалим из-под Орла [MS/17271]

Памятный знак в "долине смерти" на опушке Миловского леса
Памятный знак в "долине смерти" на опушке Миловского леса
Тайник
Тип: Пошаговый традиционный
Класс: Замечательные люди
Исторический
Природный
Прогулка
Размер: Неизвестно
Автор запретил искать и извлекать контейнер в зимний период
Координаты
(видны только зарегистрированным пользователям)
Местность
Россия
Орловская обл.
Покровский р-н, Свердловский р-н р-н
Ближайший нас.пункт
с. Алексеевка
Оценки тайника[?]
Доступность: 1
Местность: 1
Рейтинг
5.00Нашли: 9
Паспорт тайника
Экспорт точки
Фотоальбом тайника
Показать на карте
Больше карт
Поделиться тайником
Мемориал у братской могилы
Мемориал у братской могилы
Литовский поклонный крест
Литовский поклонный крест
Гранитный камень из Литвы
Гранитный камень из Литвы
Ворота в "Сад Дружбы"
Ворота в "Сад Дружбы"
Автор: Feodor
Создан: 10.05.2015
Опубликован: 19.05.2015
(отредактирован: 19.05.2015)
Компаньоны: Aleslav, Dionis57

Описание окружающей местности

В те времена, когда рухнул Советский Союз, на прилавки книжных магазинов выплеснулся вал, зачастую неважно изданной, дефицитной и ранее недоступной литературы. Именно тогда стал я обладателем небольшой книжки в мягком переплёте Эфраима Севелы – «Моня Цацкес – знаменосец», где описывалась история 16-й литовской стрелковой дивизии, начавший свой боевой путь во время II Мировой войны под Орлом. И надо сказать, что история эта несколько отличалась от того, что издавалось прежде в СССР, по сути это был набор еврейских анекдотов из жизни дивизии, где главными героями были Фима Шляпентох, Циля Пизмантер, рэб Мойше Берелович, политрук Кац и другие представители этого древнейшего народа. Литовская дивизия формировалась из литовских беженцев, весомую часть которых были евреи бежавшие из Литвы от оккупации Третьим Рейхом. Они составляли примерно треть личного состава дивизии, а в 3-х стрелковых полках их численность достигала, как утверждают некоторые источники, до 70%. Историк Арон Шнеер отмечает, так как Литва была одним из исторически традиционных религиозных еврейских центров, многие бойцы евреи были очень религиозны и известно о фактах погребения погибших по религиозному обряду.

Эфраим Севела: «…евреи собрали миньян – десять человек, необходимых для молитвы, и готовились всласть отвести душу в канун субботы… весь миньян собрался в блиндаже, в касках, и с личным оружием. На этом настаивал лейтенант Брохес на случай огневого налёта противника. На ящик из-под мин поставили две свечи: две латунных стреляных гильзы от снарядов 45-миллимитровой противотанковой пушки. В гильзы налили керосин, сплющили концы, откуда торчали фитили из брезентового солдатского ремня. Такие светильники на фронте назывались «катюшами». В этот вечер «катюши» должны были послужить евреям субботними свечами. – Где тут восток? – вдруг забеспокоился шамес. – Мы должны повернуться лицом к Иерусалиму. – Хорошенькое дело, - сказал Моня Цацкес. – Из-под русского города Орла увидеть Иерусалим. – Слушайте евреи, нет таких крепостей, которых бы не смогли взять большевики, - пошутил лейтенант Брохес, который был здесь единственным коммунистом. Он снял с руки свой компас, положил на ящик, прищурился на мечущуюся стрелку и сказал: - Вон там – юг, а Иерусалим к юго-западу от нас…Как раз где вход в блиндаж. Значит, можно стать лицом сюда, и вы не промахнётесь. – Там – Иерусалим? – посмотрел в проём хода шамес Гах, и глаза его увлажнились. – Подумать только, там Иерусалим».

Благодаря ветеранам-еврея эмигрировавшим в Израиль, среди которых были и Герои Советского Союза Вольф Виленский, Гирш Ушполис и Калман Шур, в 80-х годах прошлого века появились мемуары о 16-й Литовской стрелковой Клайпедской дивизии, не подвергнутые цензуре ГлавПУРа. В том числе стали известны подробности первого боевого крещения дивизии в районе орловского села Алексеевка в феврале – марте 1943 года. «Чёртова Алексеевка», «ад под Алексеевкой», такие эпитеты звучат, когда выжившие ветераны участники тех боёв вспоминали о событиях зимы 43-го.

После присоединения Литвы к СССР, в результате известных договорённостей, осенью 1940 года на базе частей Литовской народной армии, приказом НКО СССР образован 29-й территориальный корпус РККА, в состав которого помимо дивизий вошло Вильнюсское пехотное училище. Впервые же часы боя с немцами 22 июня 1941 года 29-й стрелковый корпус прекратил своё существование, открыв им дорогу на Вильнюс. На следствии Командующий войсками Белорусского (Западного) особого военного округа генерал армии Д. Г. Павлов оправдывается: «Как я уже показывал, основной причиной быстрого продвижения немецких войск на нашу территорию являлось явное превосходство авиации и танков противника. Кроме этого, на левый фланг Кузнецовым (Прибалтийский военный округ) были поставлены литовские части, которые воевать не хотели. После первого нажима на левое крыло прибалтов литовские части перестреляли своих командиров и разбежались. Это дало возможность немецким танковым частям нанести мне удар с Вильнюса…»   

Постановление ГКО от 18.12.1941 года, о формировании 16-й литовской стрелковой дивизии преследовало, прежде всего, пропагандистские цели, вместе с этим планировалась проверка и обкатка хозпартактива будущей Литовской ССР. В дивизию стали направляться годные к военной службе жители Литвы (не только литовцы) эвакуировавшиеся вглубь страны, беженцы, а также обрусевшие литовцы, проживавшие некоторых сёлах Новосибирской, Саратовской и Смоленской областей, среди которых были потомки литовцев высланных в Поволжье, после восстания 1863 года в Польше и Литве. Костяк при формировании дивизии составили офицеры 29-го территориального корпуса, честно выполнившие свой воинский долг и эвакуированные вглубь страны вместе с остатками литовских частей и соединений, а также выпускники Вильнюсского пехотного училища, спешно закончивших курс обучения в Новокузнецке. В ввиду нехватки подготовленных бойцов ряда воинских специальностей в дивизию направлено около трех тысяч минометчиков, пулеметчиков, саперов и связистов не литовцев, уже имевших боевой опыт. Формирование частей и подразделений проходило в посёлке Гидроторф Горьковской области, а с 13 марта 1942 г. части дивизии передислоцировались также в города: Балахна и Правдинск той же области. К 10 августа 1942 г. дивизия была переведена на штат военного времени и достигла численности в 10374 человек. И хотя по своему кадровому составу дивизия была многонациональной - литовцы, русские и евреи составляли примерно по 30 % личного состава. При этом среди офицеров было до 50 % литовцев, а евреи имели самый высокий процент по красноармейцам. Официальным языком был русский, однако не менее активно пользовались литовским и «маме лошн». Дивизия состояла из трёх стрелковых и одного артиллерийского полка, одной отдельной зенитной батареи, отдельного истребительного противотанкового дивизиона и отдельного миномётного батальона. А так как в создание дивизии вкладывался некий посыл, был сформирован также оркестр, ансамбль песни и пляски и кино-фото подразделение, благодаря чему сохранилось немало фото и видео материала о буднях соединения. С середины августа 1942 года в районе недавно освобожденной от гитлеровцев Ясной Поляны, а затем в Туле дивизия завершала боевую подготовку. В Туле дивизия встретила и ноябрьские праздники. В торжественной обстановке командованию было вручено знамя дивизии. Ветераны также вспоминают, что в суровой обстановке тех дней бойцам был устроен праздничный обед, и всем дали по куску очень вкусной красной рыбы — лосося. Это по договоренности с руководством республики работники торговли продали несколько тонн рыбы дивизии сверх фондов. За рыбу Снечкус, Палецкис и Мечисловас Гедвилас заплатили личные деньги. 27 декабря 1942 года дивизия была отправлена на фронт.

27 декабря 1942 года командование дивизии получило приказ — совершить марш по маршруту Тула — Щекино — Плавск — деревня Сукманово Чернского района Тульской области, чтобы войти в состав оперативной группы генерал-лейтенанта Новосельского Ю.В. Через трое суток, по прибытию в назначенный пункт, штабные планы использования дивизии изменились, ее передали в 48-ю армию второго формирования Брянского фронта.

Воодушевлённая победой в Сталинграде и рядом последующих успешных операций, оперативная группа Генштаба разработала план Орловской операции (6 февраля – 24 марта 1943 г.), ставивший цель окружить орловско-брянскую группировку противника двойным кольцом с одновременным ее расчленением и уничтожением. Для выполнения поставленной задачи привлекались силы двух фронтов Брянского (генерал-полковника М.А. Рейтера) и недавно созданного Центрального (генерал-полковника К.К. Рокоссовского). Левое крыло Западного фронта прикрывало правый фланг 61-й армии Брянского.

Теперь полки дивизии шли к фронту походным порядком через Чернь, Русский Брод и Дросково. Путь, как и предыдущий, был очень трудным. Не прекращались метели, и на занесенных снегом дорогах застревали дивизионные тылы, тяжелая артиллерия. Погодные условия оказались очень сложными. Зима 1943 года выдались экстремально холодной. Местность была равнинной, открытой, при морозах за тридцать градусов дули сильные ветры, то и дело начинались метели. Не выдержав тяжестей перехода, в середине января, от сердечного приступа умер начальник штаба дивизии полковник Киршинас, похороненный в Русском Броде.

К 17 февраля 1943 года, измотанная рядом крайне тяжелых зимних переходов, дивизия прибыла в район села Дросково Орловской области и по приказу командующего армией в ночь с 18 на 19 февраля сосредоточилась на участке Экономичное, Егорьевка, Вольный Труд, Никитовка, в районе поселка Алексеевка Покровского района Орловской области (в 50 километрах юго-восточнее г. Орла). Вот как описывает момент прибытия штаба дивизии на позиции 48-й армии участник тех событий старший лейтенант Ш. Скопас. «… В то время, как командир дивизии генерал Жемайтис докладывал по телефону Командующему армией о том, что солдаты после изнурительного перехода нуждаются в отдыхе. Что личный состав не получает необходимого продовольствия и следует привести в норму боевые порядки, начальник политотдела (Мацияускас) вырвал трубку из рук командира и доложил, что дивизия полностью готова к выполнению боевого задания». После столь бодрого рапорта, прибывший на фронт дивизии командующий 48-й армией генерал лейтенант П.Л. Романенко отдал 17 февраля 1943 года следующий приказ: в течение двух дней сконцентрировать основные силы в поселке Алексеевка Орловской области, в районе сел Троицкое, Протасово, Золотой Рог. Силами 156-го полка вместе с действовавшими здесь ранее 6-й гвардейской и 143-й стрелковой дивизиями занять железнодорожную станцию Змиевка и подготовиться к наступлению в направлении Орла.

Новый переход оказался на пределе человеческих сил. Люди падали от усталости и истощения. Многие в безжизненном состоянии остались лежать на снегу. Машины буксовали, лошади, превратившиеся на марше в скелеты обтянутые кожей, падали в изнеможении на снег, артиллерия и тылы безнадёжно отстали. Людям пришлось тащить на себе снаряды, мины, тяжёлые пулемёты и боеприпасы к ним. В указанный район передовые подразделения прибыли полностью обессиленными.

Ростовский Зелик Элиокович, участник тех боёв: «Нас долго гоняли вдоль линии фронта пока в начале февраля дивизии не поставили боевую задачу и указали участок, на который мы должны были выдвинуться. Каждую ночь мы проходили по 25- 30 километров, а днем отдыхали. Стояли крепкие морозы за тридцать градусов. Так мы прошли в общей сложности свыше четырехсот километров. Последние дни перехода были самыми тяжелыми. Тылы отстали, кушать нечего, лошади застревали в глубоком снегу и мы были вынуждены на себе тащить орудия и снаряды. Когда мы дошли до деревни Алексеевка, то были полностью измотаны и измучены, и в какой-то степени деморализованы голодом. Десять дней мы не имели никакой еды, кроме двух - трех сухарей в сутки. Не было корма и для лошадей, тянувших наши "сорокапятки". Весь транспорт дивизии застрял где-то в снегах, в глубоком тылу, и наш обоз со снарядами и провиантом к Алексеевке в указанный срок не вышел. Сама Алексеевка была полностью разрушена, только церковь стояла целой посреди села. Повсюду валялись неубранные, вмерзшие в лед, наши и немецкие трупы, и наших было намного больше. Кругом разбитая и сгоревшая техника. Множество конских трупов, мы срезали с мертвых лошадей мясо и варили себе конину. 22-го февраля мы заняли боевые позиции, заменив на передовой остатки разбитой "русской" стрелковой дивизии. Когда ночью нам передавали позиции, то, гвардейцы, уходящие в тыл на переформировку, нам прямо говорили - "И вы, здесь, тоже все завтра поляжете!". У них в батальонах оставалось в строю по 20-25 бойцов, нас это сильно поразило, мы тогда еще и не могли себе представить, что через две недели и от нашей дивизии останутся только жалкие крохи... Позиции батареи находились в открытом поле. Немцы здесь сильно укрепились: танки были вкопаны в землю и стреляли прямой наводкой по открытой местности, везде были проволочные заграждения, минные поля, ДЗОТы, пулеметные точки. Перед нами немцы сделали снежный вал, в котором оборудовали бойницы для пулеметных точек. Скаты вала залили водой, и они превратились в сплошной лед. На рассвете над нами появились немецкие пикировщики и стали бомбить батальоны, приготовившиеся к атаке. Нам дали приказ наступать, и перед позициями батареи на исходную для атаки вышел наш 2-й стрелковый батальон. У нас было очень мало снарядов, где-то по двадцать снарядов на орудие, меньше трети боекомплекта, и наша артподготовка получилась символической и неэффективной. Батальон пошел в атаку, мы, как смогли, поддерживали его артогнем, били по ДЗОТам. Немцы открыли по нам пулеметный и минометный огонь, но мы катили орудия сразу за пехотой. Неожиданно прямо по нам прицельно стал бить немецкий пулемет. Командир взвода Чученков приказал мне его подавить. Третьим снарядом я накрыл этот пулемет вместе с расчетом. Мы прошли за стрелками еще метров сто, как по нам снова ударили минометы. Убило снайперской пулей политрука нашей батареи, "русского литовца" по фамилии Путикас. Ему на смену прислал политрука Гнидина. Ранило Чученкова, и двух бойцов из нашего расчета - Гарбера и Фишера. Немецкий огонь стал просто шквальным, казалось, ничего живого не может остаться на этом заснеженном поле. Атака захлебнулась, и пехота, оставляя на поле много убитых и раненых, стала отходить назад. Все то, что мы целый год тщательно отрабатывали - ведение боевых действий по прорыву обороны противника - все пропало даром. На следующий день полк при поддержке семи легких танков опять пошел в атаку. Танки немцы моментально подбили, и пехота вновь залегла под убийственным огнем противника. Мы продолжали оставаться на позициях, пытаясь закопаться вместе с орудиями, как можно глубже в землю. Кирками и лопатами, под артиллерийский огнем мы долбили замерзший грунт, и этот изнурительный труд спасал нас от гибели на лютом морозе, холода стояли жуткие. На наших огневых позициях рвались немецкие снаряды, но нам нечем было им ответить, боеприпасы подвезли только через четыре дня, и то, "слезы", снова по двадцать снарядов. Кушать нечего - давали в день по 200 грамм муки на человека, но даже сварить из нее затируху мы не могли. Поначалу, даже невозможно было развести костер в глубоком окопчике, который мы вырыли для расчета и прикрыли плащпалаткой. Не было хлеба, соли, концентратов. Каждый снаряд - "на вес золота". И в этом снежном аду, на открытом поле, без каких-либо средств маскировки, под непрерывными обстрелами и бомбежками немцев, мы, голодные и завшивленные, держали свой главный жизненный экзамен на стойкость. Самые тяжелые бои были 6-7- марта, когда полки были полностью обескровлены, а нам снова и снова приказывали идти в атаку и взять деревню Никитовка. Здесь погиб командир огневого взвода младший лейтенант Нахман Биргер. Был убит мой друг Блат, с которым в сорок первом мы вместе бежали от немецкой оккупации. В первую линию пришли все, кто мог держать оружие, бойцы штабных и тыловых подразделений, поскольку в стрелковых ротах полка уже оставалось по 5-10 человек. Фигурки в серых советских и в зеленых английских шинелях, светлым днем молча шли цепью по глубокому снегу. Все это напоминало психическую атаку. А немцы, засевшие на буграх, снова косили из пулеметов наших бойцов. В эти дни, кстати, и были тяжело ранены два моих родных брата. Двадцатого марта остатки 16-й Литовской Дивизии отвели с передовой. Мне вручили медаль "За Отвагу" и присвоили звание сержанта. Впервые за целый месяц мы получили горячую пищу с полевой кухни, впервые легли спать, сняв с себя сапоги. Мы вынесли все тяжелые испытания, но когда все полки собрались вместе на доукомплектование, и мы увидели и осознали, сколько наших товарищей вышло из строя - то масштаб этой трагедии и разгрома 16-й Литовской Дивизии нас просто потряс. Дивизию, фактически, истребили...»

Скопас Шалом Лейбович, не менее эмоционален: «22 февраля 1943 года дивизия пошла в атаку без артподготовки, фактически вслепую. По пояс в снегу, в сорокаградусный мороз, солдаты вышли на исходные позиции для атаки. А у немцев там каждый метр был пристрелян заранее. Еще до того как полки поднялись в атаку, нас несколько раз нещадно пробомбили, а потом начался непрерывный артиллерийский и минометный обстрел. Батальоны продвинулись на несколько сот метров, но немцы пулеметами, из бойниц, расположенных в снежном валу, косили наши атакующие цепи. Только с наступлением темноты живые смогли отползти в свои траншеи. А на следующий день все повторилось вновь, потому же сценарию. Солдаты в полный рост, без маскхалатов, черными мишенями на снегу, пытались атаковать. У деревни Нагорная немцы закопали в снег свои танки, и к пушечному, пулеметному и минометному жесточайшему огню добавилась смерть, изрыгаемая танковыми орудиями… Дивизия так и лежала, расстреливаемая, на снегу, на страшном морозе, прямо перед немецкими позициями. Окопаться было невозможно. Приказа на отход никто не давал. Солдатам говорили: «Ни шагу назад!» Наша артиллерия не могла нам многим помочь, у артиллеристов было в лучшем случае по 10 снарядов на орудие. Через шесть дней остатки полков вывели с линии передовой и перебросили под деревню Никитовка, снова приказав любой ценой прорвать оборону противника. И здесь вновь продолжалась «мясорубка». Это были не бои, это было убийство. Под Никитовкой люди просто стали околевать от голода. Две недели нам вообще не доставляли продовольствия. Съели всех коней, а дальше… Солдаты питались только замороженной брюквой. Изредка давали по горстке муки, и бойцы мешали ее с водой, делая затируху. У многих от голода распухли ноги. А потом остатки дивизии вывели в тыл... Когда весной нас меняла на передовой стрелковая бригада, прибывшая из Сибири, то мы стали собирать из-под снега тела павших товарищей и рыть братские могилы, каждая на пятьсот человек. Многие из нас не брились по несколько недель, а религиозным евреям вообще разрешалось носить бороды, и как-то так получилось, что очень многие убитые были с лицами, заросшими черными бородами. Сибиряки, увидев горы трупов, приготовленных к захоронению, спрашивали у нас: «Откуда у вас столько бородатых грузин?» Мы отвечали им: «Это не грузины, это евреи. Запомните это!"  

Следует отметить, что Орловская операция зимой 43-го была крайне неудачной. Красная армия в этих боях потеряла до 200 тыс. человек убитыми и ранеными. Мы с вами уже знаем подробности прорыва фронта ударной группировки 3-й армии Брянского фронта Летописный Домагощ и моряки-тихоокеанцы,или рейда 1-й и 2-й лыжных бригад, ударно-подвижной группы Брянского фронта Поле матросской славы   .

В это же время выяснилась ещё одна еврейская особенность сформулированная командиром 167-го полка 16 сд литовцем Владасом Мотекой: «Во время учений я не мог поднять евреев на ноги, а в бою невозможно было заставить их лечь. Они шли в атаку во весь рост». Вместе с этим неизвестны случаи перехода и сдачи в плен евреев 16 литовской сд. «Русские не сдаются», эта крылатая фраза как никакая характеризует боевой дух евреев, участников этих кровопролитных боёв.

Источники:

Жемайтис О.Ф. «Первый бой 16-й литовской стрелковой дивизии в Великой отечественной войне». Журнал «Военно-исторический архив», №5, 2005 г.

Петренко А.В. Прибалтийские дивизии Сталина. М., Вече, 2010.

Щекотихин Е.Е. Орловская битва. Орел, Издатель Воробьев, 2006.

Описание тайника


Поддержи игру!


Сообщить о проблеме с тайником Сообщить об опечатке

Интернет-блокнот

Отметить все Убрать все отметки Распечатать интернет-блокнот тайника Спрятать все Показать все

zepr (24.08.2022 16:20:00)
Когда-то пытались взять этот тайник, но уехали куда-то не туда. Отдалённо помню какую-то бесконечную езду по полям. В этот раз приехали куда надо, но дерево пришлось поискать. Постараюсь выложить свежее фото и пересчитанную формулу.
Fess.kl (23.05.2021 23:31:13)
С горем пополам посчитав голубей на фасаде, который утопал в листве, и цветки на воротах, за которыми в тени деревьев паслись овцы, горел костёр, но не было людей, мы отправились к памятному камню по вполне приличной грунтовке. Почитал про те события, которым посвящён тайник, ужас конечно... Постояли молча у камня, почтили память.
Тайник искали долго, с голубями накосячили наверное, не видно там ничего из-за дерева, которое вплотную к стене растёт и загораживает панно, в итоге искали просто по фото, но местность изменилась, 6 лет прошло. Но в конце концов обратил внимание на некий нюанс на авторской фотографии закладки, благодаря которому нащупал верный район поисков и отыскал тайник.
Солнышко потихоньку клонилось к горизонту, и мы решил искать стоянку на ночь где-нибудь неподалёку. В итоге остановились в лесу, под цветущей яблоней, буквально в двухстах метрах от памятника.
Спасибо авторам за возможность познакомиться с данными страницами нашей не столь давней истории...
22-23 мая 2021 года.
Паяльник (21.07.2017 09:08:14)
norik (29.04.2017 21:45:51)
RusLAN124 (08.08.2015 21:51:48)
Сообщение об ошибке в тексте тайника


Авторизация
E-mail:
Пароль:
Запомнить меня
Входя в игру, я обязуюсь соблюдать Правила
Зарегистрируйтесь
Забыли пароль?
Выбор тайника
Название:
Расширенный поиск

Поиск по сайту
Мини-карта сайта
Геокэшинг в соцсетях

Поддержи игру!

Скачать приложение Геокешинг на Google Play.

Скачать приложение Геокешинг на Apple Store.