На окраине Переславля-Залесского с левой стороны от дороги, ведущей на Ростов Великий, есть неприметный указатель к могиле Михаила-Самуила и храму Живоначальной Троицы. Не пожалейте несколько минут – зайдите на могилку, помяните замечательного русского человека с непростой, удивительной судьбой, оставившего яркий след в истории этого края…
Ми́ша-Самуи́л (Михаил Васильевич Лазарев), переславский юродивый, почитается в православии как местночтимый святой Ярославской епархии. Блаженный Миша родился в 1848 году в семье крестьянина села Ям Переславского уезда Владимирской губернии (ныне Переславский муниципальный округ Ярославской области), что в двух километрах к юго-востоку от Переславля-Залесского. Скончался 23 февраля [8 марта] 1907г. Отпевание Миши-Самуила совершал священник Ягреневского храма Рождества Богородицы отец Николай Смирнов, хорошо знавший Мишу лично. Позже в 1908 году в Санкт-Петербургском издательстве вышла его книга «Миша-Самуил», с кратким жизнеописанием блаженного старца Михаила. Интересные сведения о Мише-Самуиле есть в записях духовной дочери преподобного Серафима Вырицкого К. Пыряевой, которые она получила из рукописной тетради монахини Феодоровского монастыря Сусанны. В свою очередь, монахиня Сусанна эту тетрадь получила от отца Феофана - последнего священника Троицкой церкви.
Вот какие события и факты из жизни Миши-Самуила описаны в книге отца Николая и других свидетельствах очевидцев.
С детства Миша избегал общения со своими сверстниками, фактически приняв на себя подвиг юродства. Жители села считали его сумасшедшим. Достаточно рано у Миши проявился дар предсказывать грядущие события: в восьмь лет он предсказал эпидемию в своем селе и окрестностях. Посреди села он выкопал две могилки, заполнил их незрелыми яблоками и, засыпав землей, поставил на них крестики. Когда сельчане стали его за это бранить, он ответил: «Не любо - поплачешь». Через неделю он начал возить землю лаптями на сельское кладбище. И вновь его стали бранить и даже бить, но он только и говорил: «Не любо - поплачешь». Вскоре в селе случился мор, унесший в могилу множество молодых людей и детей. Односельчане свалили всю вину на Мишу, обвинив его в колдовстве, и сельская община стала требовать от родителей Миши вывезти его из села.
В 12-ти летнем возрасте родители взяли Мишу с собой в Переславль на ярмарку, но на обратном пути они велели ему уходить, сказав, что пора содержать себя самому. После этой поездки мальчик в село вернулся, но в дом его больше не пускали, ночевал он на сеновале в сарае, за столом родительским он больше не сидел, ему отказали даже в куске насущного хлеба. Если хотел зайти домой, то отец брал ременный кнут и, как бродячего пса, выталкивал его за ворота... Прожив зимние холода под чужими крышами, весной Миша уходил в город. Сначала на несколько дней, потом на месяц, потом навсегда оставляет недобрый для него родительский кров, родное село, обитая чаще всего на городских кладбищах, часто ночуя под открытым небом, потому что в городе его преследовала уличная детвора. Так Михаил с детства остается один, без крыши над головой и без средств к существованию. Почти всю свою жизнь Миша провёл, скитаясь по городу и его окрестностям. Одним из самых любимых мест его становится дом братьев Никиты и Семена Вуколовых (сейчас это дом №21). Никита жил с семьей в доме, а убогий безногий неженатый Семен занимал пристройку к дому. Семья была богомольная, жили они очень бедно и Мишенька их любил и уважал. Бывало, мать Никиты приглашала его поесть, а он отказывался и говорил: «Сыт, сыт, сыт». Обычно он останавливался у Семена, но спал зимой и летом на крыльце. Ему говорят: «Мишенька, иди на голубец в дом», а он отвечает: «А мне тепло, тепло». Иногда к Мише приходила его сестра и звала его домой в село Ям: «Мишенька, Мишенька, пойдем домой», а он говорит: «А мне здесь хорошо, хорошо».
Через некоторое время Мишу приютил в своей келье иеромонах Никольского монастыря Самуил, известный в Переславле своей высокой духовной жизнью. Он же стал и духовным наставником Миши. Перед своей кончиной иеромонах Самуил передал Мише чудотворную икону Божией Матери «Взыскание погибших», а также подарил свою скуфейку. От него же Миша получил благословение на подвиг юродства и на второе имя «Самуил», которое закрепилось за ним в народе после смерти иеромонаха Самуила (в схиме Николая).
Вот как описывают внешность Миши-Самуила очевидцы: «высокого роста, с типичными русскими чертами лица, с русыми пышными, вьющимися волосами, окладистой бородой, тонким носом с горбинкой. Темносерые глаза его, необыкновенно живые и добрые, в храме иногда озарялись неземным светом. Зимой и летом он носил одну и ту же одежду. Под старое изношенное полупальто он всегда надевал передник (фартук), сшитый им самим из серого тонкого полотна, с двумя большими карманами. В одном он носил четки, иногда - дневное пропитание. В другой карман он опускал монеты, которые ему подавали. На рукавах у него были красные повязки, как бы поручи. На ногах он носил опорки от сапог (сапоги с отрезанными голенищами). В левой руке Миша обычно держал скуфейку, в которую и собирал подаяние».
Все деньги, которые Мише жертвовали его почитатели, он приносил в дар Богу с молитвой за добрых даятелей или же раздавал таким же нищим, каким был сам. Чаще всего он клал деньги в кружку у Князь-Андреевского храма, в часовню преподобного Даниила и в Никитскую часовню.
Когда Миша ходил по городу, то уважающие его люди подходили за советом в несчастных и затруднительных обстоятельствах жизни. Однажды у одного купца украли породистых лошадей. Купец от горя был готов покончить с собой. Его привели к Мише, и блаженный еще до разговора, едва завидев несчастного, утешил его советом: «Поезжай домой - найдется». И действительно, возле дома купца встретили родные и обрадовали известием, что коней к дому привели воры-цыгане, задержанные полицией.
В народе считалось за честь и удачу услужить Мише - после этого дела каждого поправлялись, счастье и удача еще долго сопутствовало этому человеку. Если Миша потребует у торговца чего-нибудь съестного - это считали за очень удачную примету.
Современники Миши рассказывали: «Он у неискренних людей никогда есть не будет, а у простых и добрых немного поест». Одна женщина про себя подумала о Мише-Самуиле: «Надоел. Часто приходит». Потом приглашает Мишу, а он говорит: «Надоел, надоел!» Однажды Мишеньке принесли починенные у сапожника его башмаки, а он говорит: «Грязно, грязно!» - значит, с матерной бранью сделано было.
Нередко перед смертью кого-либо Мишу часто видели плачущим у ворот того дома, в котором должен быть покойник. Иногда же он заходил в дом и просил у хозяев белую рубаху, что тоже считалось предвестником скорой смерти кого-либо из домочадцев. Одной крестьянке случилось повстречаться с Мишей в городе. Миша посмотрел на нее, заплакал и сказал: «Дай копеечку - помяну». Женщина подала милостыню и спросила, кого же он хочет помянуть. «Поди домой», - был ответ. Дома крестьянка нашла неожиданно для всех умершего восьмилетнего сына.
Попросившись однажды ночевать в дом известного переславского жителя, Миша лег на диван со словами: «Устал, отдохнуть надо», скрестил на груди руки, но полежав не более минуты, со слезами встал и ушел. В то время в семействе были все здоровы, но через два дня скоропостижно скончалась жена хозяина дома.
Миша предсказал предводителю дворянства и камергеру Н. Г. Табаровскому падёж скота. В 1885 году он предсказал пожар в Никитской слободе. «Хорош дом, да не долго жить в нем», - сказал он однажды хозяевам нового дома. Через неделю дом сгорел до основания. В другой раз он принялся лить воду напротив некоторых деревенских домов. Случившийся вскоре пожар уничтожил двенадцать изб - именно тех, перед которыми Миша лил воду.
В возрасте 59 лет в феврале 1907 года Миша неожиданно заболевает, притом, что раньше он никогда не болел, хотя лето и зиму ходил в короткой курточке поверх грубого холщового рубища, наподобие монашеского подрясника. По его просьбе Мишу отвозят в дом Семена Вуколова. Жители города каждый день навещали Мишу, чтобы получить от него предсмертное благословение, услышать последнее слово утешения или хоть чем-нибудь послужить ему. В последние дни его жизни за Мишей ухаживали монахини Никольского монастыря. После соборования на какое-то время ему стало как будто бы лучше, но через несколько дней, 23 февраля [8 марта] будучи напутствован Святых Тайн, в три часа пополудни Миша тихо скончался.
Перед смертью Мишу-Самуила спрашивали: «Где тебя положить? У городского Владимирского собора?» А он отвечает: «Жарко, жарко!» Случайно совпало или нет, но после революции собор закрыли, устроив в нем городскую хлебопекарню.
День погребения был назначен в мясопустное воскресенье 25 февраля. С раннего утра народ стал стекаться в Троицкую слободку в огромном количестве. На вынос тела, кроме местного причта, приехали священники ближайших и даже отдаленных приходов. Пел хор монахинь Никольского монастыря. Несшие гроб покойного часто менялись. Многие считали за счастье хотя бы прикоснуться к нему. Отпевание окончилось только в первом часу дня, после чего народ давал блаженному последнее целование. Тело усопшего было погребено с южной стороны от алтаря Троицкого храма села Троицкая слобода, как завещал Миша-Самуил. На его могиле был установлен большой металлический крест с крупным рельефным распятием и красивая металлическая ограда, изготовленные на Переславском медноделательном заводе А.П. Захряпина. Над могилой Миши устроена деревянная беседка.
На его могилку приходят, просят его молитвенной помощи в болезнях и житейских невзгодах. Существует обычай, согласно которому православные, помолясь, оставляют на могилке Миши три записки в конверте. Спустя три дня надо открыть конверт и достать одну записку, это и будет ответ Мишеньки.
Известны случаи исцеления по молитвам Мишеньки, особенно случаи помощи больным глазам и ногам.
Пока я, стоя у Троицкой церкви, обдумывал этот тайник, одна за другой подъезжали машины местных жителей. Каждый заходил в оградку, вставал на колени и о чем-то своем молился перед могилкой Миши. Один подошел ко мне и посоветовал: «Оставь Мише денежку – он много от чего помогает..»
С 1999 года в возрожденном храме во имя Живоначальной Троицы служат панихиды по блаженному старцу Михаилу. 7-8 марта (23 февраля по старому стилю) в день памяти Миши-Самуила служится сугубая панихида.
Во время празднования 300-летия Дома Романовых 23 мая 1913 года император Николай II с дочерьми по дороге в Петровск остановился около храма Троицкой слободы и передал церкви икону Спаса Нерукотворного. По его просьбе на могиле Миши-Самуила была отслужена панихида.
Память Миши-Самуила отмечается 23 февраля по старому стилю, 8 марта по новому (7 марта в високосные годы).
В 2000 году была написана икона блаженного, составлены кондак и тропарь, в 2002 году акафист. С 2004 года Миша-Самуил почитается как угодник Божий в Ярославской епархии.
Немного об истории храма во имя Живоначальной Троицы.
Троицкий храм был построен в 1855 году на средства прихожан. После революции он был закрыт, там разместили хлебопекарню, а в 1939 году - кузницу и другие производства. Но в 1942-1943 годах власть вновь дает разрешение открыть храм. Однако через год вновь его закрывает. 59 лет длился земной путь Миши-Самуила и ровно столько же лет был закрыт храм.
В 80-е годы здание храма было сдано в аренду местному механическому заводу. Для удобства въезда внутрь помещения в южной стене храма был сделан пролом шириной около четырех метров. В последние годы в алтаре размещалась мастерская по производству сетки «рабицы». Неизвестно, что чувствовали работавшие там, но в восточной части алтарного свода на потолке осталась выцарапана надпись: «Господи, прости меня».
Храм был возвращен Церкви в 1999 году. Завод, завладевший зданием храма, долго отказывался освобождать помещение несмотря на решение суда в пользу Церкви. Наконец весной 1999 года, за две недели до праздника Святой Троицы, удалось окончательно решить вопрос о передаче храма и 30 мая, на праздник Святой Живоначальной Троицы, в храме, воздвигнутом в Ее честь и возрожденном насельниками Никитской обители, была отслужена первая Божественная литургия.
