чугунный герб Демидовых с их девизом «Acta non verba» / «Делами, а не словами» на виа Сан-Никколо над входом дома номер 30, где раньше была школа для бедных детей
Среди многих иностранцев, проживавших во Флоренции на протяжении ее многовековой истории, Демидовы занимают особое место.
Они единственные, кому посвящена площадь – та, что на набережной реки Арно в квартале Сан-Никколо, и улица - Виа делла Вилла Демидов в районе Новоли, где находилась их загородная резиденция. Они удостоились такой чести не за свою профессиональную деятельность и не за творческие успехи, как это обычно бывает: так, например, возникли во флорентийском парке Кашине аллеи Достоевского, Шелли и Стендаля. Российский подданный тайный советник, с 1815 года — российский посланник в великом герцогстве Тосканском, Николай Нититич Демидов удостоился чести навеки оставить память о себе в одном из прекраснейших городов Земли тем, что был щедрым благотворителем, сделавшим много доброго для бедного квартала Сан-Никколо, где он проживал в последние годы жизни.
Биография этого человека заслуживает отдельного и подробного рассказа.
Николай Никитич Демидов, единственный сын Никиты Акинфиевича Демидова, родился 9 (22) ноября 1773 года в д. Чирковицы, где в его честь позднее была установлена памятная колонна. В год рождения был записан в лейб-гвардии Преображенский полк капралом. Одиннадцати лет от роду унаследовал от отца богатейшие железные и медеплавильные заводы: Нижне-Тагильский, Нижне-Салдинский, Верхне-Салдинский, Черно-Источенский, Висимо-Уткинский, Висимо-Шайтанский, Лайский и Выйский, а также при заводах и вотчинах 11550 душ крестьян.
До совершеннолетия наследника делами управляли опекуны, а юный Николенька, сообразно правилам, принятым в высшем обществе, делал военную карьеру и весьма преуспел на этом поприще. В 16 лет флигель-адъютант при князе Потемкине, в восемнадцать - уже подполковник, приближен ко двору императрицы. Правда, как только Николай стал самостоятельным, он принялся с какой-то исступленностью просаживать свое состояние, тратя деньги направо и налево.
Куда девались хватка и предприимчивость первых Демидовых? Свалившиеся как снег на голову деньги проживались легко и приятно. Демидов залез в огромные долги. Встал даже вопрос о продаже уральских заводов. И тогда над всем имуществом была учреждена опека. Заводы были заложены в Заемном банке, некоторые вотчины пришлось продать.
Вопреки обычаям, опека оказала на Николая весьма благотворное влияние и потому была вскоре снята. Помогла и выгодная женитьба на баронессе Елизавете Александровне Строгановой - наследнице громадных богатств знаменитого российского рода, которая вышла замуж за 20-летнего Николая Никитича Демидова в возрасте 14 лет (!). Сразу заметим, что молодые супруги не сходились характерами и во вкусах. Красивая, весёлая и легкомысленная жена тяготилась скучным и тяжелым в семейной жизни нравом мужа. Демидовы часто разъезжались, а после 1812 года и рождения второго сына между ними произошел окончательный разрыв.
Но вернемся назад в 1793 год, год женитьбы Николая Никитича на юной Елизавете Строгановой. Демидовское богатство устояло, но Николаю Никитичу пришлось остепениться и всерьез заняться делами своего огромного хозяйства. Демидов уже не распродает, а покупает новые земли, создает в Херсонской губернии образцовые, как теперь бы сказали, хозяйства "Заводовка" и "Демидовка" и проводит там опыты по выведению племенного скота, сажает виноград, тутовые и оливковые деревья, строит суконную фабрику.
Хотя на своих уральских заводах он был всего один (!) раз в жизни (в 1806 г.), за эти несколько месяцев он, как сообщают его биографы, досконально изучил все секреты и тонкости заводского производства, чтобы затем со спокойной душой передать заводы в руки управляющих.
Сам же отправился за границу перенимать иностранный опыт и передовые технологии. Откуда и привез для своих уральских заводов первый прокатный стан, до той поры неизвестный в России. Интересовался Николай Демидов за границей и сельским хозяйством. Из Франции вывез лозы шампанского и бордоского винограда (собирался выращивать его в своих крымских поместьях), из Испании - новую породу овец-мериносов.
Возвратившись в Россию в 1806 году, Демидов, желая завести на своих заводах все новейшие усовершенствования по части техники, выписал из Франции профессора Ферри, знаменитого тогда знатока горнозаводского дела, и положил ему 15000 рублей жалованья в год, сумму для того времени весьма значительную. Желая подготовить опытных мастеров для своих заводов, Демидов отправил за свой счёт за границу в Англию, Швецию и Австрию для изучения специальных отраслей горнозаводского дела более ста человек крепостных. Нижнетагильский завод Демидова, на котором, в числе других усовершенствований, заведены были и штанговые машины считался в то время наиболее передовым по всему хребту Уральских гор.
Желая найти более широкий сбыт для выделываемого на своих заводах железа, Демидов завязал торговые сношения с Англией и для этого приобрёл в Италии прекрасный корабль, а потом в Таганроге построил пять морских судов для плавания по Средиземному и Чёрному морям. Эта «демидовская флотилия» не раз по просьбе правительства перевозила казённые грузы между приморскими крепостями.
Демидов принимал участие в колонизации Новороссии. В 1822 году он купил в Херсонской губернии, в Тираспольском и Херсонском уездах, 18000 десятин земли с незначительным населением и перевёл сюда крестьян из своих северных вотчин. В новоприобретённых имениях Демидов заводил виноградники, сады, разводил редкие породы рогатого и мелкого скота, причём не жалел денег, чтобы достигнуть в этом отношении желаемых результатов. Он выписывал лучшие сорта виноградных лоз и фруктовых деревьев из Франции и Италии, лошадей из Англии, мериносов из Швейцарии, выписывал холмогорский скот, оренбургских коз и горных кавказских лошадей, кроме того, производил опыты культивирования хлопка и шалфея. Однако горячность и торопливость, с которыми действовал Демидов, оказались лишь плодом временного увлечения. Довольно скоро он разочаровался в пригодности земель Херсонской губернии для нежных культур растений и для разведения улучшенных пород скота.
Несмотря на бурно проведенную молодость, Николай Никитич к концу жизни сделался бережливым, предприимчивым и внимательным к нуждам своих крепостных. Как и все Демидовы, Николай Никитич много занимался благотворительностью и немалую часть своих колоссальных доходов Демидов направлял на общественные нужды. Построил на свои деньги фрегат для Черноморского флота и вошел в историю Отечественной войны 1812 г. - после молебна в Успенском соборе Московского Кремля в присутствии императора он и граф Мамонов обязались на свои деньги полностью снарядить и экипировать два отряда. Один из них, целый полк солдат, так и назывался Демидовским.
Николаю Никитичу вообще нравилось быть на виду, совершать поступки и делать подарки, о которых можно было бы говорить с восхищением. Так, для церкви Нижне-Тагильского завода он пожертвовал богатейшие сосуды из чистого золота, украшенные бриллиантами, ценой в 45 тысяч рублей. Ему нравилось давать деньги на строительство каменных храмов, дарить священникам богатые облачения.
В конце 1813 г. Демидов подарил Московскому университету весьма ценную коллекцию редкостей, состоявшую более чем из 3000 экземпляров редких минералов, раковин, чучел животных и пр., и этим пожертвованием положил основание новому музею по естественной истории. За это пожертвование Демидов избран в почётные члены Московского университета, а имя его как жертвователя занесено на одну из досок в актовом зале университета. В 1819 году Николай Никитич внес в Высочайше учрежденный комитет оказания помощи инвалидам 100000 рублей. В 1824 году он же пожертвовал 50000 рублей в распоряжение Высочайше учрежденного комитета для оказания помощи наиболее пострадавшим от наводнения жителям Петербурга.
Демидов щедро жертвовал и на строительство общественных зданий и памятников. Так, он принимал финансовое участие в сооружении триумфальных ворот в Петербурге, в постройке госпиталя в Лаишеве Казанской губернии, Пермской больницы попечительного о тюрьмах комитета, в сооружении памятников герцогу Ришелье в Одессе и Павлу Демидову в Ярославле. В 1825 году Николай Никитич пожертвовал свой дом в Москве, на углу Вознесенской улицы и Елизаветинского переулка, для дома трудолюбия и дал сто тысяч рублей на его перестройку.
В своих вотчинах он упорядочил рекрутскую повинность среди крестьян, а при Нижнетагильском заводе основал училище, в котором, кроме общеобразовательных предметов, преподавались также «общие начала механики и практического горнозаводского искусства». Училище это давало лучших мастеров для заводов Демидова и других уральских предприятий. В последние девять лет жизни Николай Никитич Демидов ежегодно 6 декабря, в день своих именин, раздавал на своих заводах по 25000 рублей.
В 1815 году Николай Никитич уезжает в Париж. Но парижский климат оказался неподходящим для его слабого здоровья, и вскоре Демидов перебирается в Рим, где снимает для своей семьи и многочисленных домочадцев палаццо Русполи. В Италии Демидов пополняет свою коллекцию картин, которую собирал всю жизнь. В ней полотна знаменитых итальянцев - Перуджино, Тициана, Тинторетто, испанцев - Веласкеса, Мурильо, французов - Пуссена, Делакруа, художников фламандской и голландской школ. Она была размещена в трех городах - Флоренции, Петербурге и Нижнем Тагиле. Современники считали, что Демидов владел одним из самых богатых частных собраний в мире.
Кроме живописи было у Демидова еще одно страстное увлечение - театр. В России у него был, как и положено богатому аристократу, крепостной театр. Но со временем он остыл к нему. Переехав в Европу, Демидов создает профессиональный театр, в котором играли исключительно французские актеры из Петербургской императорской труппы. В Риме, в палаццо Русполи, они ставили французские водевили. Римская театральная деятельность закончилась для Демидова трагикомично. В одном из водевилей действовал персонаж по имени Сан-Леон. Папа Лев XII почему-то увидел в этом намек на собственную персону и не на шутку оскорбился. Во избежание серьезных неприятностей Николай Демидов спешно покинул Рим.
В 1819 году Николай Демидов перебирается из папского Рима в Великое герцогство Тосканское. Лукка, Пиза и, наконец, в 1822 году столица герцогства - Флоренция. В те годы во Флоренции жило немало богатых русских семей (Хитрово, Бутурлины, Орловы), но содержать в доме целую театральную труппу оказалось под силу только Демидову. Два раза в неделю он приглашал на французские спектакли русских аристократов. При этом его самого, тяжело больного, разбитого параличом, "перевозили из комнаты в комнату на креслах с колесами".
Граф Бутурлин с некоторой иронией сообщал соотечественникам, что Николай Никитич зажил во Флоренции "владетельным князьком второй руки. Нанимаемый им палаццо Серристори у моста Делле Грацие представлял пеструю смесь публичного музея с обстановкой русского вельможи прошлого века. Тут были французские секретари, итальянские конторщики, приживалки, воспитанницы. Сверх сего штата постоянно проживали у него бездомные игроки и паразиты... Здесь находилась и выставка малахитовых и других ценных вещей, а в саду - коллекция попугаев. Оба эти отделения были доступны флорентийским зевакам...". Покровительствовал Николай Никитич и художникам, и в особенности — жившему тогда в Италии Карлу Брюллову. Это по его заказу тот напишет грандиозное полотно «Последний день Помпеи», подаренное позднее Эрмитажу.
Из Флоренции Демидов управлял и своими заводами. "Все зависит единственно от собственной моей воли, а не от распоряжений приказчиков", - писал он своим уральским управляющим. А когда в отчетах приказчиков что-то бывало не ясно, он немедленно требовал явиться к нему для объяснений... во Флоренцию. Получив такое приказание, приказчики через всю Европу неслись к барину на тройке. Вообще, несмотря на то, что значительную часть жизни Николай Никитич провел за границей, ему блестяще удавалось руководство колоссальным хозяйством в Сибири, Америке, Франции и других странах, и благодаря такому энергичному и умелому хозяйничанью Николай Никитич оставил в наследство своим двум сыновьям - Павлу и Анатолию - имущества почти вдвое более сравнительно с тем, что сам получил от отца.
Палаццо Серристори, где жил Демидов, находился в квартале Сан-Никола за рекой Арно. Квартал был бедный, и Николай Никитич развил и здесь бурную благотворительную деятельность. Ее размах поражал флорентийцев. Он основал и содержал до конца жизни приют для престарелых, аптеку, бесплатную начальную школу на 160 мальчиков из бедных семей. Для того, чтобы школа не прекратила своего существования и после его смерти, он сдал в аренду городским властям два флигеля, примыкающих к палаццо Серристори с условием, что арендная плата пойдет на содержание школы.
Николай Никитич Демидов умер 22 апреля [9 мая] 1828 года во Флоренции. Собранная им коллекция редкостей досталась по наследству сыну Анатолию и была перевезена им в Петербург. В самой же Флоренции в 1871 году вблизи основанного Николаем Никитичем приюта, на выходящей на набережную Арно уютной площади, был установлен большой мраморный памятник работы Лоренцо Бартолини и Паскауля Романели. Первоначально памятник был заказан Анатолием Демидовым для парка семейной резиденции, но в 1870 году был подарен заказчиком муниципалитету Флоренции. Тогда городские власти и приняли решение установить его на площади, носящей имя Демидова (PIAZZA DEMIDOFF), где до сих пор можно им полюбоваться. Место выбрали не случайно: именно на этой площади во дворце графов Серристори Николай прожил несколько лет, проявив себя щедрым благотворителем и стараясь облегчить участь бедного населения квартала Сан-Никколо.
На пьедестале большого мраморного памятника надпись: « Дабы жители квартала Сан-Никколо всегда имели перед собой живую память о командоре Николае Демидове, неустанном и великодушном благотворителе, сын его Анатолий подарил этот памятник городу Флоренции в 1870 г.». Под защищающей от зноя, ветра и дождя сенью Николай Демидов в центре композиции изображен в виде римского сенатора, обнимающего своего сына. Женская фигура, сидящая с лавровым венком у ног сенатора, символизирует Признательность населения Флоренции. По углам постамента - четыре статуи-аллегории: Природа, Искусство, Милосердие и Сибирь (!). «Природа» — как бы приоткрывает завесу таинственности перед искусством. «Искусство» символизирует главное увлечение всей жизни Демидова. Фигура «Милосердие» — помогает двум детям. «Сибирь» напоминает всем о богатстве, происходящем из Сибири.
Вот так, прогуливаясь по берегам Арно во Флоренции, можно встретить напоминание о России и вспомнить об одном из ее замечательных сыновей.
