|
Описание окружающей местности
Исследования данной местности где географически переплелись судьбы двух известных дворянских родов Украины - Полетиков и Мусин-Пушкины. Копания в архивах способствовало написанию сводной статьи не без помощи главного вурдалака современной украинской литературы. Выводы делать коллегам!
Одним из создателей масонства в Украине был легендарный рыцарь Джеймс /Яков/ Кейт, шотландский лорд Кингстон и Кантор (родился в 1696 г.). Он был младшим братом Джона Кейта-Кингстон-Кантор - борца за независимость Шотландии, масонского гроссмейстера Англии и Шотландии. В 1725 г. Яков Кейт нанимается на военную службу в Испанию для того, чтобы строить масонские ложи в этом государстве, затем в 1728 г. он переходит на службу в Российскую империю, став подполковником, а с 1738 г. - генералом имперских войск.
В 1734 г. Яков Кейт попадает в Украину, где командует объединенным войском из русских полков и украинских казаков, которые боролись против польских войск на Волыни и в Подолии. В следующем году Кейт командует русско-украинским войском при осаде крепости Очаков, во время русско-турецкой войны. В 1736-1738 гг. он организует оборону Украины от нападений татар и турок.
1731 г. совместно с капитаном Джоном Филиппсом (провинциальным гроссмейстером) он закладывает основы московской ложи, как отделения Великой ложи с центром в Англии. Необходимо отметить, что в 30-х гг. ХVІІІ в. создаются и первые ложи в Санкт-Петербурге. В 1739 - 1741 гг. Яков Кейт становится Управителем Малороссии (наказным гетманом украинских казаков). Несмотря на свое шотландское происхождение, Кейт активно отстаивает автономные права Украины, пытается воспрепятствовать её ограблению. Именно тогда он посвящает в масонство ряд представителей украинской казацкой аристократии. Предположительно в 1739 году вокруг Кейта организуется первая украинская масонская ложа. С 1741 г. Кейт становится гроссмейстером провинции России, Украины, Белоруссии.
Еще пять лет Кейт верой и правдой служит своему новому отечеству, участвуя во всех военных событиях той эпохи, за что был награжден орденом Святого Андрея. В 1747 г. Кейт просит императрицу Елизавету Петровну предоставить достойную службу его брату - Джону, организатору восстания в пользу династии Стюартов. Однако, Елизавета решает отказать, опасаясь ухудшения российско-английских отношений. Восприняв этот отказ как оскорбление, Яков Кейт увольняется с российской службы. Вскоре он переходит на службу к королю Пруссии Фридриху ІІ, который был главой масонов Германии. Кейт стал ближайшим советником короля, маршалом Пруссии. В 1758 г. Яков Кейт гибнет в бою.
По свидетельству современников, Кейта отличали личное мужество, военный талант, высокие нравственные качества. В одной из масонских песен говорится, что Кейт «... огонь священный в Руси возжег. Храм премудрости поставил. Мысли и сердца исправил. И в нас братство утвердил».
В 40-х гг. ХVІІІ ст. польские шляхтичи начинают создавать на Западе Украины независимые от Кейта масонские ложи. Западная Украина так и осталась до ХХ в. частью польской масонской провинции, где главную роль играла польская шляхта (ложи «Трех братьев» в Вишневке, «Трех богинь » во Львове и др.). К сожалению, о ложах 40-70-х гг. ХVІІІ в. мы знаем крайне мало. Одной из блистательных фигур той эпохи и, пожалуй, самым известным украинским масоном является последний украинский гетман, граф Кирилл Григорьевич Розумовский (Разумовский) (1728-1803 гг.). Друг Ломоносова, Сковороды, Моцарта, он был известным острословом, философом, покровителем наук и искусств.
В 1743-1745 гг. он учился в университетах Франции, Италии, Германии. В Европе он присоединяется к масонам и решает распространять масонство в Украине. Еще юношей он становится президентом Российской академии наук, его готовят на роль гетмана Украины.
В 1750 г. в Украине возрождается гетманское правление, и гетманом Украины избирают Кирилла Розумовского. Вокруг него образуется группа реформаторов-масонов из украинских шляхтичей: секретарь гетмана Мартос, шляхтичи: Качубей, Дараган, Закревский, Полетика, Апостол, Гамалия, Капнист, Родзянко, Ханенко. Они мечтали о масонской Украине, о превращении казачества в рыцарский орден; они пытались создать первый в Украине университет, возродить древние вольности, ввести в Украине наследственное гетманство рода Розумовских.
Императрица Екатерина II испугалась «украинских реформаторов», увидев в их деятельности начало развала империи. В 1764 году она ликвидировала автономию Украины и гетманскую власть. Хотя Кирилл Розумовский после этого и отходит от «большой политики», он продолжает покровительствовать наукам. Среди «птенцов» Розумовского были выдающиеся ученые - Григорий Сковорода (1722-1794 гг.) и Семен Десницкий (1740-1789 гг.). О первом мы знаем многое: что масоном он стал еще в 50 гг. ХVІІІ в., что он был членом масонской ложи «Бессмертье» (основана в Киеве в 1784 г.), и то, что его философское учение является, по своей сути, масонским. О Десницком известно меньше. Сын казака из Нежина, он обучался в университете в Шотландии, где был принят в масоны. Благодаря масонским связям, он был знаком с Блэйком, Смитом, Миллером, Новиковым. Десницкий стал основателем российской юриспруденции и пытался провести в России судебную реформу
В то время масонские идеи завладевают душами многих детей казацкой шляхты. Некоторые шляхтичи приобщаются к масонским ложам во время учебы в европейских университетах.. В самой Украине масоны принимают в свои ряды людей не только влиятельных и богатых. Превыше всего ценятся ум, порядочность, интеллигентность. Всеми этими качествами обладал потомок казацкого рода Семен Гамалия (1742-1822), ученик Г.Сковороды, выдающийся философ-мистик. С.Гамалия закончил Киево-Могилянскую академию, служил в Сенате, переводил сочинения Якова Беме, писал философские трактаты. Также масонами были ученики Г.Сковороды: литератор и историк М. Антоновский, ректор Московского университета, создатель отечественной агрономии А.Прокопович-Антоновский, биограф Г.Сковороды - М.Ковалинский.
В конце ХVІІІ в. организация масонских лож в Украине идёт полным ходом. Этому способствует приток иммигрантов-французов, частью масонов, что бежали от ужасов революции, а также поляков-масонов, которые распространились по Украине после раздела Польши. В 80-90-х гг. по две ложи существуют в Кременчуге, Дубно, Житомире и Киеве, где ложи носят названия «Бессмертие» и «Три колонны».
В начале ХІХ в. принадлежность к масонам становится правилом хорошего тона в среде аристократии Украины. Возникают «Волынская ложа» на Волыни, ложа «Иордан» в Феодосии (один из основателей - граф Ланжерон), ложи в Буцкивке, Виннице, Екатеринославе, Каменец-Подольском, Кременчуге, Луцке, Немирове, Нежине, Николаеве, Одессе, Остроге, Полтаве, Харькове, Чернигове и других городах (только в провинциальном Каменец-Подольском насчитывалось около 100 братьев).
На Слобожанщине масонской организацией выступает «Палицынская академия», в которую входят последователи Г.Сковороды. С масонством связано и «Малороссийское тайное товарищество». Это общество, созданное масоном В.Лукашевичем, ставило своей целью возрождение независимости Украины. Оно поддерживало связи с тайными польскими организациями, с декабристами, с профессурой Киева, Харькова, Нежина.
В Харькове первые масоны появились после приезда туда в 1764 г. профессора Московского университета, мистика Виганда. Да и сам университет в Харькове был создан стараниями масонов. К харьковской ложе «Умирающий сфинкс» принадлежали попечители Харьковского университета З.Карнеев и А.Перовский (наследник рода Розумовских), а также выдающийся украинский писатель П.Гулак-Артемовский, в 1841 г. ставший ректором Харьковского университета.
Полтавская ложа «Любовь к истине» объединила аристократов и деятелей искусства. В ней выделяются: В.Капнист - известный поэт и общественный деятель, В.Григорович - преподаватель Академии художеств, А.Величко - выдающийся математик, И.Котляревский - основоположник украинской литературы. Ложу посещал ряд высших чиновников канцелярии малороссийского генерал-губернатора М.Репнина (в том числе начальник канцелярии и адъютант генерал-губернатора), а также предводители дворянства. Сам М.Репнин, очевидно, тоже принадлежал к масоном. Князь М.Репнин имел репутацию либерала и «украинского автономиста». Он был женат на дочери гетмана-масона К.Розумовского, покровительствовал И.Котляревскому и Т.Шевченко.
Киевская ложа «Объединенные славяне» свою ментальную работу соединила с развитием и пропагандой славяно-федералистских идей, выступая за государственность славянских народов. Среди 84 членов ложи - князья: С.Волконский, А.Лобанов-Ростовский, П.Трубецкой; графы: М.Гудович, А.Лубинский, В.Мусин-Пушкин, Г.Олизар. В ложе было 3 генерала, 10 полковников и подполковников, 3 профессора.
Западная Украина и Правобережье в первой трети Х1Х века продолжают находиться под юрисдикцией польских масонских лож. Эти ложи политизированы и представляют собой центры национально-освободительной борьбы польского народа. Так, «Национальное масонство», «Патриотическое товарищество», «Рыцари храма» добивались воссоздания Великой Польши.
В 1822 г. указом российского императора Александра I масонские ложи были окончательно запрещены. Долгое время считалось, что на этом история масонства в Украине заканчивается. Но в действительности масонство уходит в глубокое подполье и, практически, отказывается от системы лож в Украине. Отдельные масонские мастера проводят инициации считанных новичков и никоим образом не распространяют информацию о масонстве. Известно, что в 40-е гг. ХІХ в. к масонам принадлежал балтский помещик С.Дениско. Есть основания считать, что Кирилло-Мефодиевское братство находилось под масонским влиянием, и посвященными в масонские тайны были П.Кулиш и Т.Шевченко.
Во второй половине XIX в. среди украинских масонов мы встречаем Н.Драгоманова (основоположника украинского освободительного движения), революционеров А.Красовского и Г.Гамалию.
Отдельная тема исследования - масонство и декабристы. Действительно, ряд декабристов, около 120 человек, были в свое время масонами. В их числе и руководители заговора. Этот факт подтолкнул Николая I повторить указ о запрещении масонских лож от 1822 г. еще и в 1826 г.
сть в украинской литературе книга противоречивая, как никакая другая, - «История русов». Если почитать отзывы о ней, можно подумать, что речь идет о совершенно разных произведениях. Ехидный русский публицист-эмигрант Николай Ульянов охарактеризовал ее так: «Напрасно приписывают М.С.Грушевскому авторство самостийнической схемы украинской истории: главные ее положения - изначальная обособленность украинцев от великороссов, раздельность их государств - предвосхищены чуть не за сто лет до Грушевского. Киевская Гусь объявлена Русью исключительно малороссийской».
«Советская энциклопедия истории Украины», напротив, пишет о ее авторе как о стороннике единства восточных славян: «Киевскую Русь рассматривает он как общий период в истории русского, украинского и белорусского народов, уделяет большое внимание народно-освободительной войне 1648- 1654 годов и воссоединению Украины с Россией. Он положительно оценивает акт воссоединения Украины с Россией и деятельность Богдана Хмельницкого, Полтавскую битву 1709 года».
Получается, что, по одной версии, автор загадочной книги - ярый националист, по другой же - не менее ярый панславист. Добавьте к тому же, что написана она на русском языке, приправленном колоритными украинизмами. И то, что имя автора ее - неизвестно. Получается замкнутый круг. Кто же ее загадочный создатель?
Впрочем, поначалу у «Истории русов» вроде бы был «автор». Тот же Николай Ульянов пишет: «Точной даты ее появления мы не знаем, но высказана мысль, что составлена она около 1810 г. в связи с тогдашними конституционными мечтаниями Александра I и Сперанского. Распространяться начала, во всяком случае, до 1825 г. Написана чрезвычайно живо и увлекательно, превосходным русским языком карамзинской эпохи, что в значительной степени обусловило ее успех. Расходясь в большом количестве списков по всей России, она известна была Пушкину, Гоголю, Рылееву, Максимовичу, а впоследствии - Шевченко, Костомарову, Кулишу, многим другим и оказала влияние на их творчество.
Первое (...) ее издание появилось в 1846 г. в «Чтениях Общества Истории и Древностей Российских» в Москве. Издатель О. М. Бодянский сообщает в предисловии такие сведения о ее происхождении: Г. Полетика, депутат малороссийского шляхетства, отправляясь в Комиссию по составлению нового уложения, «имел надобность необходимую отыскать отечественную историю», по каковой причине обратился к Георгию Конисскому, архиепископу Белорусскому, природному малороссу, который и дал ему летопись, «уверяя архипастырски, что она ведена с давних лет в кафедральном могилевском монастыре искусными людьми...»
Предисловие к первому изданию долгое время заставляло считать автором «Истории русов» Георгия Конисского, хотя нигде в нем не сказано, что именно он написал таинственный шедевр. Он только «дал» книгу отправлявшемуся в Петербург депутату Григорию Полетике, собиравшемуся там отстаивать права земляков и нуждавшемуся в соответствующем справочном материале.
Еще в XIX веке украинский историк Александр Лазаревский высказал версию, что на самом деле Полетика и был подлинным сочинителем «Истории русов». Архиепископ же Конисский «притянут» к рукописи исключительно ради придания ей дополнительного авторитета. Но для того, чтобы понять, кто является автором таинственной книги, нужно хотя бы вкратце напомнить ее содержание.
Начало «Истории русов» вполне анекдотично и могло бы сделать честь любому современному мифотворцу. Казаков она производит прямиком от «козар», то есть хазар, названных так якобы «по легкости коней, уподобляющихся козьему скоку». Точно так же «славянами» считает «летописец» и печенегов, «кои питались печеною пищею», и половцев, «живущих в полях», и даже волжских болгар.
В мозгу автора царит совершенная путаница - козьим скоком пронесшись по малопонятным ему древнекиевским временам, он побыстрее переходит к более близкой эпохе - казачьей.
Запорожцев везде описывает он небывало яркими красками, характеризуя непобедимыми воинами. Все неудачи их объясняет непременно «изменами». С негодованием отвергает известия о том, что юридически казачество оформилось достаточно поздно - в XVI веке. Для него оно существовало всегда и всегда пользовалось дворянско-рыцарскими правами. Гетманов же назначает века на два ранее, чем было на самом деле, излагая их фантастический, нигде более не значащийся перечень. Никакого покорения Литвой Украины по «Истории русов» не было - было добровольное соединение - «равное с равными». Весь текст представляет собой, скорее, художественное произведение, «прикинувшееся» историческим текстом, - смесь безудержного хвастовства и картин самых кровавых расправ. При этом время от времени автор вплетает в рассказ отрывки из всевозможных фантастических «документов» - например, «грамоту» царя Алексея Михайловича, выданную якобы 16 сентября 1бб5 года казакам и наделяющих их старшину правами благородного сословия: «Жалуем отныне на будущие времена оного военного малороссийского народа от высшей до низшей старшины с их потомством, которые были только в сем с нами походе под Смоленском, честью и достоинством наших российских дворян. И по сей жалованной грамоте никто не должен из наших российских дворян во всяких случаях против себя их понижать».
Среди грамот царя Алексея Михайловича такой нет. Но именно это место дает ключ к разгадке времени написания «Истории русов». Она не могла появиться «около 1810 г. в связи с конституционными мечтаниями Александра I», как полагал Ульянов. Не могла хотя бы потому, что в ней нет даже слова «конституция». Зато видно, что автор, происходивший из казачьей старшины, очень болезненно переживал упреки российских дворян, считавших его статус ниже своего.
Отсюда появление в тексте фальшивого царского распоряжения, якобы дарующего старшине права дворянства. Пик споров по этому поводу приходился как раз на 17б0-е годы, когда депутат Григорий Полетика отправляется для работы в Комиссии по созданию нового уложения. После 1785 года, когда старшина получит статус российского дворянства, в написании «Истории русов» просто не было смысла. Конфликт, породивший ее, был снят. А вот в 1760-х гг. она была очень кстати. И тут мы можем предисловию поверить - в Петербург радетель о правах старшины отправился оснащенный соответствующей «летописью». По той же причине и написана она была на хорошем русском языке - чтоб «москалям было понятно». Ну а что до украинизмов, проникших в «белорусскую» рукопись, - простите, не доглядели... Логично было и заручиться авторитетом Георгия Конисского как «первооткрывателя» загадочного сочинения. Тем более что Григорий Полетика хорошо знал его по учебе в Киевской академии - факт историками доподлинно доказанный и нигде не оспариваемый. Договориться об архиепископском «благословении» предприятия можно было проще простого.
Вот только сам ли Полетика писал «Историю русов»? Уверенности в этом нет. Зато есть произведение, написанное в 1762 году под названием «Разговор Великороссии с Малороссиею». Идеи, высказанные в нем, удивительно совпадают с теми, что будут развернуты через несколько лет в «Истории русов». По сути оно - краткий стихотворный вариант известного текста. И автор его известен - Семен Дивович, переводчик Малороссийской генеральной канцелярии в Глухове.
Начинается «Разговор Великороссии с Малороссиею» вопросом первой:
Кто ты такова родом, откуда взялася?
Скажи, скажи начало, с чего произвелася?
А в первом же ответе Малороссии звучит уже знакомая нам «хазарская теория»!
От древних казаров род веду и начало.
Названий сперва было у меня немало.
Далее Малороссия подробно рассказывает о своих воинских подвигах в таком же краснобайском стиле, как и «История русов», а на вопрос: «Выиграешь войну будто без моих сил?» хвастливо заявляет: «Да и конечно так! В прежние те времена, не надлежа еще сюда, билась я одна».
Но, главное, задорная Малороссия упорно доказывает, что ее старшины - те же генералы, ибо жалует их «самодержец твой и мой» и добавляет: «Так мы с тобою равны и одно составляем». Сраженной аргументами Великороссии остается только признать:
Довольно, ныне твою правду принимаю,
Верю всему, почитаю, храброй сознаю.
Отсель и чины твои равнять с мерой стану
И от дружбы с тобою вечно не отстану.
Мы будем в неразрывном впредь согласии жить
И обе в едином государстве верно служить.
Диалог, сочиненный Семеном Дивовичем, пользовался большой популярностью среди малороссийской старшины, расходясь в списках, ибо отвечал ее чаяниям - сравняться во всем с российским дворянством. На протяжении 1760-1780-х годов процесс к этому объективно шел. Но юридического решения не было. Поэтому логически было бы предположить, что тому же Семену Ди-вовичу было заказано и более «серьезное» произведение, где те же идеи высказывались в прозаической форме.
Вот этот «документ» с соответствующей «легендой» и захватит в Санкт-Петербург Григорий Полетика. Причем не без успеха. Политической сословной программе старшины вскоре суждено будет сбыться едва ли не в полном объеме. Что же касается Семена Дивовича, то имя его надолго забудут. И поделом. Не стоит отказываться от авторства даже во имя хорошего гонорара или расположения начальства.
Сомнения в подлинности «Слова» высказывали с момента его открытия. По официальной версии, поэму обнаружил в 90-х годах XVIII века граф Мусин-Пушкин - бывший адъютант екатерининского фаворита Григория Орлова. Выйдя в отставку, он занялся коллекционированием старинных книг и в одной из монастырских библиотек - Спасо-Ярославской - наткнулся на рукописный сборник. В нем будто бы и находился тот загадочный текст, который теперь известен любому двоечнику - «Слово о полку Игореве».
Находка вызвала сенсацию. Русские патриоты ликовали. Наконец-то и у нас откопан шедевр, сравнимый с французской «Песнью о Роланде». А, может быть, даже лучше! Молодой Карамзин поместил в гамбургском «Обозревателе Севера» восторженную заметку, где были и такие слова: «В наших архивах обнаружен отрывок из поэмы под названием «Песнь воинам Игоря», которую можно сравнить с лучшими оссиановскими поэмами и которая написана в XII столетии неизвестным сочинителем».
При этом начинающий историк еще не подозревал, что изданные в 17б5 году в Англии «Песни Оссиана», с которыми он сравнивает русскую находку, только что признаны не сочинениями древнего барда, за которые их принимали, а мистификацией вполне современного Карамзину шотландского собирателя фольклора Джеймса Макферсона. «Оссиановские поэмы» должны были доказать, что старинная литература шотландцев, испытывавших комплекс национальной неполноценности, - ничуть не хуже, чум у англичан. Так почему бы не предположить, что и Мусин-Пушкин всего лишь пытался поднять самооценку восточных славян, вынужденных постоянно сравнивать себя с Европой?
Тем более, что саму рукопись «Слова о полку Игореве» практически никто не видел. По той же официальной версии она сгорела в Москве в 1812 году, во время войны с Наполеоном. Хотя неизвестно, раскуривали ли от нее свои трубки потомки Роланда - французские гренадеры - или протопили ею в отсутствие Мусина-Пушкина камин необразованные русские мужички. Все же последующие перепечатки сделаны по первому изданию 1800 года, озаглавленному «Ироическая песнь о походе на половцев удельного князя Новгорода-Северского Игоря Святославича». Все становится еще более загадочным, если мы вспомним, что «Слово» - не единственное произведение, рассказывающее об авантюрном броске Игоря в степь. Есть и еще одно! Но на него, хотя оно превосходно известно, стараются не обращать внимания - дабы не разрушить образ древнерусского витязя, гордо (если верить «Слову») изрекшего: «Лучше нам убитыми быть, чем плененными!»
Любознательному исследователю легко изучать древнерусскую историю XII века. Князей много. У каждого свой летописец. Во времена междоусобиц все писали обо всех. Какие мерзости стыдливо опустили новгородцы, о тех упомянули киевляне. Что не рассказали галичане, о том «настучали» потомкам черниговцы. Полная свобода слова! Поэтому тот «имидж» Игоря, к которому мы привыкли с детства, штудируя «Слово», мягко говоря, не соответствует действительности. А был он типичным князем-хулиганом своей эпохи!
В 1169 году юного, полного сил и энергии, Игоря Святославича мы видим среди банды князей, ограбивших Киев. Инициатором нападения выступил суздальский князь Андрей Боголюбский. Впоследствии, уже в XX веке, кое-кто из националистических украинских историков пытался представить этот поход как первый наезд «москалей». Но на самом деле Москва тогда была всего лишь мелким острожком, ничего не решавшим, а в якобы «москальском» воинстве рядом с сыном Андрея Боголюбского - Мстиславом - почему-то оказались Рюрик из «украинского» Овруча, Давид Ростиславич из Вышгорода и наш девятнадцатилетний черниговец Игорь с братьями - старшим Олегом и младшеньким -будущим «буй-туром» Всеволодом.
Разгром Киева был страшным. По свидетельству Ипатьевской летописи, грабили весь день, не хуже половцев: храмы жгли, христиан убивали, женщин разлучали с мужьями и уводили в плен под плач ревущих детей: «И взяли они добра без счета, и церкви оголили от икон и книг, и риз, и колокола поснимали все эти смоляне, и суздальцы, и черниговцы, и Олегова дружина...3аж-жен был даже монастырь Печерский... И был в Киеве среди всех людей стон и печаль, и скорбь неутихающая, и слезы беспрестанные». Ай да Игорь, ай да патриот!
Кстати, по происхождению Игорь Святославич был «метисом» - от матери-половчанки он унаследовал горячую степную кровь, которая не раз бросалась ему в голову в самый неподходящий момент.
В 1184 году великий князь киевский Святослав отправил объединенное русское войско на половцев. В походе участвовал и Игорь с неразлучным «буй-туром» Всеволодом». Но стоило союзникам углубиться в степь, как между переяславским князем Владимиром и нашим героем разгорелась дискуссия о методах дележа награбленного. Владимир потребовал, чтобы ему уступили место в авангарде - передовым частям всегда достается больше добычи. Игорь, замещавший в походе отсутствовавшего великого князя, категорически отказал. Тогда Владимир, плюнув на патриотический долг, повернул назад и принялся грабить Северское княжество Игоря - не возвращаться же домой без трофеев! Игорь тоже не остался в долгу и, забыв о половцах, в свою очередь набросился на владения Владимира - переяславский город Глебов, который захватил, не пощадив никого.
А в следующем году приключился тот самый злосчастный поход, по мотивам которого создана великая поэма. Вот только за кадром осталось то, что в составе Ипатьевской летописи содержится произведение, трактующее неудачу Игоря с куда более реалистических позиций. Историками оно условно названо «Повестью о походе Игоря Святославича на половцев». И неизвестный автор его рассматривает плен Новгород-северского князя как справедливую кару за погромленный русский город Глебов.
В отличие от «Слова», где многое дано только намеком, «Повесть о походе» представляет собой подробнейший отчет. Игорь в ней выражается не высокопарным штилем, а вполне прозаическими достоверными фразами. В «Слове» он вещает: «Хочу копье преломить край поля Половецкого с вами русичи, хочу либо голову свою сложить, либо шлемом испить из Дону!» А в «Повести» просто мучается от комплекса неполноценности, принимая опрометчивое решение продолжать поход, несмотря на затмение: «Если нам не бившись вернуться, то срам нам будет хуже смерти. Пусть, как Бог даст».
Бог дал плен. Автор «Слова» кратко, стеснительно упоминает: «Тут князь-Игорь пересел из седла золотого в седло рабское», а летописец в деталях повествует, как предводитель распадающегося на глазах русского войска пытается повернуть свою побежавшую легкую кавалерию - «ковуев» (одно из вассальных степных племен), но, не догнав их, попадает в руки половцев «на расстоянии одного полета стрелы» от своих основных сил: «И пойманный Игорь видел брата своего Всеволода, который крепко бился, и просил он душе своей смерти, чтобы не видеть падения брата своего. Всеволод же так бился, что даже оружия в руке его было мало, и бились они, обходя кругом озера».
Тут на зарвавшегося авантюриста, по словам летописца, находит раскаяние: «И рек тогда Игорь: «Помянул я грехи перед Господом Богом моим, как много убийств, кровопролитий сотворил я на земле христианской, как не пощадил христиан, но взял на щит город Глебов у Переяславля. Тогда немало зла испытали безвинные христиане - отлучали отцов от детей, брата от брата, друга от друга, жен от мужей, дочерей от матерей, подруг от подруг, и все смятено пленом и скорбью было. Живые завидовали мертвым, а мертвые радовались, как святые мученики, огнем от жизни сей приемля испытание. Старцы умереть порывались, мужей рубили и рассекали, а жен -оскверняли. И все это сотворил я! Не достоин я жизни. А ныне вижу отмщение мне!»
Возникает вопрос: мог ли этого средневекового разбойника воспеть современник, хорошо осведомленный обо всех проделках князя Игоря? И не придумал ли Мусин-Пушкин свою историю с находкой «сгоревшей» рукописи, выполняя совсем другой социальный заказ?
Тем более что и другие доводы в пользу именно этой версии. Конец XVIII - начало XIX века - буйное время литературных мистификаций. О «находке» поддельных «Песней Оссиана», с которыми сравнили наше «Слово», мы уже упоминали. Но это не единственный пример. В той же Англии в 1770-х годах некий Томас Чаттертон сочиняет произведения на средневековом английском языке под псевдонимом Томаса Раули - ученого монаха XV века. В 1810-х годах бурная полемика стоит вокруг «обнаруженной» Вацлавом Ганкой в Чехии «Краледворской» рукописи, оказавшейся не старинным текстом, а подделкой, призванной поднять самооценку порабощенного немцами чешского народа.
В России же сюжеты «киевского» периода именно в это время входят в моду - на протяжении всего XVIII века, начиная с «Владимира» Феофана Прокоповича, одна за другой появляются исторические пьесы о Древней Руси - «Хорев» Сумарокова, его же «Синав и Трувор», «Владимир и Ярополк» Княжнина. Русская историческая наука находится в зачаточном состоянии. Поэтому авторы самостоятельно роются в летописях в поисках тем - благо церковнославянский язык образованные люди XVIII столетия знали с детства. А он весьма облегчал понимание древнерусских текстов. Что, если одному из таких неизвестных талантов - Мусину-Пушкину или кому-нибудь из его круга и пришла в голову мысль сочинить собственное произведение на таком поэтичном, дышащем стариной языке Киевской Руси?
Тем более, что сам Мусин-Пушкин историю обнаружения рукописи «Слова о полку Игореве» рассказывал весьма скупо. Граф утверждал, что приобрел поэму в числе других книг у архимандрита Спасо-Ярославского монастыря Иоиля. Как удалось установить исследовательнице Г.Н.Моисеевой, сборник, в составе которого находилось «Слово», действительно принадлежал Спасо-Ярославской обители и числился в описи его рукописных книг. Но не позднее 1788 года, как указанно в той же описи, он был «отдан». Кому - неизвестно. А в описи 1789 года та же рукопись значится уже «за ветхостью уничтоженной». Так когда же сгорел подлинник «Слова» - в 1812 году или все-таки двадцатью тремя годами раньше? И не означает ли это, что первоначально граф Мусин-Пушкин хотел убедить всех, что рукопись «Слова» буквально рассыпалась в прах - так ее «зачитали» древние книголюбы, а потом свалил все на куда более поэтичный московский пожар, подвернувшийся как нельзя кстати? Спасибо супостату Наполеону, замевшему все следы с присущим ему размахом - куда масштабнее, чем какая-нибудь монастырская плесень или крыса...
Поэтому среди русских ученых уже в начале XIX столетия появился ряд скептиков, сомневающихся в подлинности «Слова» - Каченовский, граф Румянцев (известный коллекционер древних рукописей) и особенно Осип Сенковский - предприимчивый журналист и издатель популярнейшей в свое время «Библиотеки для чтения».
Все это так. Однако на каждое из этих утверждений существуют не менее веское возражение. Мусин-Пушкин с неохотой рассказывал о подробностях своего открытия? Да ведь он фактически подтолкнул архимандрита Иоиля на должностное преступление, убедив списать вполне приличную рукопись «за ветхостью» - фактически незаконно присвоив ее! Станешь ли болтать о таком громогласно?
Сомневались представители «скептической школы»? Так они сомневались во всем - даже в древности летописей и сборника древнерусских законов «Русская правда». На то они и скептики.
И, наконец, просто невозможно представить себе человека XVIII века, соединившего в одном лице блистательный поэтический талант, абсолютную историческую эрудицию на уровне лучших историков XX столетия и... знание древнерусского языка как родного. Да, церковнославянский похож на него, но только в той степени, которая облегчает понимание. Не более. Тому же Мусину-Пушкину как первому издателю «Слова» пришлось к сочиненному им самим заглавию «Ироническая песнь о походе на половцев удельного князя Новгорода-Северского Игоря Святославовича» добавить подзаголовок: «Писанная старинным русским языком в исходе XII столетия с переложением на употребляемое ныне наречие». Сами издатели и то этот «старинный русский язык» понимали с трудом. Первое издание кишит такими примерами - старинные русские тексты писались без интервалов между словами. Разбивку Мусин-Пушкин «со товарищи» провели самостоятельно. Вот и получилось у них вместо «розно ся» - «рози нося» и вместо «кьмети» - «къ мети». Эти ошибки, затруднявшие понимание «Слова», были исправлены только значительно позже.
А то, что Игорь из поэмы совершенно не похож на Игоря из «Ипатьевской летописи»... Так ведь ни один исторический персонаж никогда не оценивался однозначно! Поэму создавал придворный поэт. Или же человек, рассчитывающий на благосклонность князя. Тыкать «хозяина» мордой в преступления у него не было смысла. Поэтому он и написал «Слово» о «славе славной Игоря Святославича», умалчивая о его не менее позорном позоре.
Новое доказательство подлинности «Слова о полку Игореве» обнаружил не так давно петербургский исследователь Даниил Аль. Он обратил внимание на одно из загадочных мест в так называемой «Степенной книге» - официальной истории Руси, скомпилированной в правление Ивана Грозного. Полное ее название: «Книга степенная царского родословия». Смысл этой книги состоял в том, чтобы изобразить русскую историю как смену княжений внутри той линии Рюриковичей, которая от киевского князя Владимира Святого шла к московскому царю Ивану.
В действительности схема была отнюдь не так проста. В начале XII века Киевское государство распалось на многочисленные уделы. Почти четыре столетия Русь оставалась раздробленной на части, пока большинство из них не объединила силой Москва. Составителям же «Степенной книги» надо было показать, что никакой раздробленности никогда не было - напротив того, предки Ивана Грозного всегда были самодержцами на Руси. В этом направлении и перекраивались летописи.
Так в «Степенной книге» появился рассказ о том, как Всеволод суздальский - пращур Ивана Грозного - накануне похода князя Игоря организовал победоносную экспедицию против половцев (в действительности ничего подобного не было) и как Игорь с братьями, якобы позавидовав успеху этого предприятия, сами отправились в степь и были разбиты, и как Всеволод суздальский и Роман волынский (опять сплошная выдумка!), узнав об этом, двинулись выручать и выручили пленников.
Зачем понадобилась составителям «Степенной книги» эта «клюква»? Ведь известно, что князь Игорь бежал из половецкого плена без посторонней помощи. Известно также, что, порицая древнерусских князей за бездействие, автор «Слова» особо осуждает Всеволода суздальского, отсиживающегося на севере и не желающего принимать участие в обороне киевских земель. Все эти упреки - серьезный удар по репутации предка Ивана Грозного, повинного в развале Киевской Руси.
Поэтому наемные московские историки XVI века, творящие по заказу царя «красивое прошлое», и придумали небывалый поход Всеволода в степь, которому будто бы позавидовал князь Игорь.
Вставка из «Степенной книги» показывает, что «заказняк» был всегда и что в XVI веке «Слово» не только существовало, но и пользовалось большой популярностью. Иначе зачем его было оспаривать столь сомнительным способом?
Объясняет эта версия и то, почему сохранился единственный экземпляр «Слова», попавшего уже при Екатерине II в руки коллекционера Мусина-Пушкина. Другие списки просто уничтожали, чтобы они не «порочили» московско-суздальскую линию Рюриковичей. Суздальские сепаратисты, превратившиеся в государей всея Руси, очень не любили, когда им напоминали о преступном бездействии их предков. Ко времени же Екатерины II, принадлежавшей совсем к другой династии, конфликт был снят, и «Слово о полку» вновь вписалось в официальную версию русской истории, став символом имперского единства.
Использованные источники.
http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/buzina/index.php
http://avangard.byethost13.com/ru/article/7-2-393.html
http://www.ukrmason.org/rus/history6.php
http://www.ukrstor.com/ukrstor/buzina-tajnajaistorija-42.html
Описание тайника
|
