Будучи практически коренной жительницей Зеленограда, я всегда поражаюсь, как плохо зеленоградцы знают историю своего города. Нет-нет про оборону Москвы и «У деревни Крюково погибает взвод…» знают все. Но это практически всё. И это при том, что в городе есть замечательный краеведческий музей, и городская пресса периодически печатает очерки из недавнего прошлого нашего города.
Недалеко от городской больницы в лесу есть два небольших памятника погибшим девушкам-летчицам, Келле Уральской и Валентине Катковой*. Погибли «при выполнении служебного задания» гласят таблички. И год, 1952-й. Совсем рядом по крутым берегам речки Сходни проходит хорошо известная всем зеленоградцам спортшколовская лыжная трасса. Занималась в этой спортшколе и я. И в те давние детские годы эти скромные пирамидки необычайно будоражили мое воображение. Кто были эти девушки? Спортсменки? Летчики-испытатели? Что случилось тем летним днем в подмосковном небе? От своих родителей я иногда слышала рассказы о том, как начиналось строительство Зеленограда. Отец – выпускник МВТУ и мать – выпускница МАИ приехали сюда в начале 60-х в числе многих молодых энтузиастов создавать город нашей электроники. Причем отец принимал участие в закладывании первых микрорайонов города-спутника еще будучи студентом. И вот он рассказывал, что жили они при этом в палаточном городке на территории бывшего аэродрома ДОСААФ. Основная часть аэродромного поля располагалась на территории нынешнего 4-го микрорайона, общежитие летчиков - в 3-м микрорайоне (сейчас на этом месте - АТС). Аэродром был построен перед войной, в 1936 году, и в войну использовался в качестве запасного боевого аэродрома. В 50-ые годы здесь проходили лётную практику студенты Московского авиационного института. Руководителем полетов была Марина Чечнева, отважная летчица, Герой Советского Союза, рекордсменка мира в скоростных полетах. На аэродроме проводились тренировки пилотажных групп, готовившихся к авиационным парадам над Москвой. Возможно, именно здесь и начался тот трагический полет…
Прошли годы, и вот однажды мне попалась на глаза статья в зеленоградской газете «Центральный проспект» №20 за 2007 г., которая пролила свет на обстоятельства той давней трагедии: «В тот трагический июльский день на обычный тренировочный полет с Крюковского аэродрома поднялось самолетное звено ПО-2. Вдруг забарахлил мотор у самолета Татьяны Катковой, она отстала. Казалось, всё образовалось, потому что Татьяна стала нагонять строй. И вдруг, не справившись с управлением неисправного самолета, она врезалась в хвост самолета Келы Уральской. Оба ПО-2 стали падать. Кела Уральская сначала пыталась, планируя, спасти самолет, но потом ей пришлось выброситься с парашютом. Было слишком низко, парашют не успел раскрыться… Обе летчицы погибли. На месте их гибели (за горбольницей) установлен памятный знак. Сами летчицы похоронены на кладбище в Москве».
В послевоенные годы молодежь нашей страны проявляла необычайный патриотический настрой. Очень многие девушки, вдохновленные подвигами военных летчиц, просто бредили небом. Занятия в аэроклубах и других клубах ДОСААФ принимали массовый характер. Аэроклуб МАИ был одним из тех мест, где закладывалось будущее нашей авиации и космонавтики. Одной из выпускниц МАИ, которая начинала свою летную карьеру на аэродроме в Крюково была прославленная летчица, член отряда космонавтов, дублерша Валентины Терешковой Валентина Пономаренко. Вот две цитаты из ее книги: «Аэроклуб размещался в подвальном помещении пятого корпуса, который назывался «инкубатор», так как в нем учились первокурсники. В этом подвале мы всю зиму изучали матчасть самолета По-2, того самого «кукурузника», на котором во время войны летали, нагоняя на фашистов страх, наши летчицы, «ночные ведьмы». Это был замечательный самолет, легкий, летучий, сделанный из дерева и материи. Первый раз выехали на аэродром ранней весной, и тут я сразу столкнулась с другой, не праздничной, победной и героической - с трагической стороной авиации: прошлым летом здесь разбилась летчица-спортсменка Кэла Уральская. Мне было жутко слушать рассказ об этом. Не то чтобы я не знала, что самолеты иногда падают и летчики погибают, - знала, конечно. Но это случалось где-то, с кем-то... А тут - вот он, аэродром, на котором она летала, и вот люди, которые ее знали и летали вместе с ней, и вот то место, где упал ее самолет... Мы стояли у скромного памятничка в молчании, и я думала - что же чувствует человек, оказавшись лицом к лицу со страшным и неизбежным... И как вообще можно садиться в самолет, зная, что в каждом полете может выпасть тебе миг гибельного ужаса?.. Такие мысли возвращались ко мне иногда, но от аэродрома не отвратили». Любовь к небу пересиливала все. Жизнь продолжалась. «Летом в Крюкове работал «Маевский» авиационно-спортивный лагерь, и мы, курсанты аэроклуба, жили в лагере все лето. Днем тренировки (у нас - полеты), вечером спортивные игры, песни и танцы - нечего и говорить, как это было великолепно. Когда к сентябрю лагерь сворачивался и уезжал, добирались до аэродрома «своим ходом», чаще всего на попутных грузовиках: собирались небольшой (или большой) компанией на Ленинградском шоссе, недалеко от развилки, и «голосовали». Такса до Крюкова была рубль (со всех). А на электричке частенько ездили «зайцами» (и дрожали, как зайцы) - денег на дорогу, как правило, ни у кого не было».
Вот такие истории хранит земля Зеленограда.
Лес подмосковный, перелески, сплошь белогрибные места. Послевоенные селенья, в них трудовая суета. У Крюково лесок умытый недолго отдыхал в тиши. Аэродром, ДОСААФ открытый, гремел весной в лесной глуши. У Матушкино, за лесом палатки высились в рядок. Спортсмены, тренеры, пилоты, бурлил спортивный городок. По полю, словно по проспекту, стрелой по взлётной полосе Взлетали ЯКи вверх и к свету. Готовились к параду все.
Тяжёловесные бипланы парашютистов вверх несли, Потом цветами на поляны летели с неба пацаны. И девочки не отставали, летали, прыгали с небес. Случалось, что и погибали, два обелиска хранит лес.
Запомнилось всего немало, любовь и песни при луне. Как вдохновенье посещало сердца. Всё было, как везде. Лес подмосковный, перелески, сплошь белогрибные места. Мы помним всё, слагаем песни, чтоб память вечною была.
* В первоисточниках попадается немало разночтений:
имя Келла пишется то с одной, то с двумя буквами «л»;
Каткову в газетной статье называют Татьяной;
хотя летчицы погибли в один день, на памятниках выбиты разные даты.
В своем повествовании я буду придерживаться данных, которые содержатся в табличках на памятниках (за исключением даты трагедии), а цитаты останутся в своем первоначальном виде.
