Усадьба Пашковых [MS/773]

В 150 километрах к юго-востоку от Нижнего Новгорода и в 7 километрах к северу от райцентра Гагино находится одно из чудес Нижегородского края - усадьба Пашковых в Ветошкине.
На подъезде к Гагину на высоком холме коренного берега Пьяны над деревьями на мгновение промелькнут высокие красные стены, указывая местоположение этой жемчужины. Созданная неординарными людьми, в новейшее время эта усадьба, одна из красивейших в Поволжском регионе, в полной мере испытала и испытывает по сей день всю жестокость человеческого бездушия.

Начнём с небольшого исторического экскурса.
Корни рода Пашковых восходят к Григорию Пашкевичу, современнику Ивана Грозного. История ветви рода, территориально связанной с Нижегородской областью в нынешних её границах, начинается с колежского асессора Александра Ильича Пашкова (1734 - 1809), владельца небольшого поместья в с. Верхнем Талызине, что находится у истока реки Пьяны, располагавшемся тогда на границе Курмышского и Ардатовского уездов Симбирской губернии.
Будучи небогатым, но очень расчётливым, А.И. Пашков, удачно женившись на богатой наследнице Дарье Ивановне Мясниковой, (1735(40)-1808) стал владельцем земель в Башкирии, на Урале, в Оренбуржье, месторождений железных и медных руд на озере Узункуль, нескольких железо- и медноплавильных заводов, и, наконец, огромных площадей чернозёмных земель по реке Пьяне, в том числе и села Архангельского-Ветошкина, а вскоре значительно умножил своё состояние, заработав миллионы на откупах. К тому же времени относится строительство их царственной московской усадьбы. По всей видимости, тогда же началась и история ветошкинской усадьбы: главный дом (дворец) состоит из двух различающихся частей. Юго-восточная - более скромная, чем северо-западная, по мнению некоторых исследователей, является первоначальной, и, вероятно, построенной ещё в конце XVIII века по проекту В.И. Баженова! Однако, авторство великого зодчего, а вместе с ним и дата начала строительства до сих пор не подтверждены архивными исследованиями, как и не опровергнуты.
Имя Баженова связано и с пашковским Верхним Талызином, которое сейчас находится в Сеченовском районе нашей области, почти на границе с Мордовией. Дело в том, что в 1791 году там был построен величественный и очень красивый Александро-Невский храм, также приписываемый его проекту. Разбогатевший после удачной женитьбы Александр Ильич вполне мог позволить себе роскошные сооружения, да ещё и спланированные известным архитектором - своим современником.

В 1803 г. Ветошкино переходит его сыну, Василию Александровичу, (1759-1834) который становится одним из богатейших нижегородских помещиков - ему принадлежат ряд сёл на Пьяне, Кстово с окрестными сёлами и старообрядческое село Большое Зиновьево Семёновского уезда. В.А. Пашков близок ко двору, занимая должности оберегермейстера и обергоф-маршала, члена Генерального Совета и генерал-майора. 5 апреля 1830 г. он награждён орденом Андрея Первозванного. Жена его, Екатерина Александровна Толстая (1768-1835), также близка ко двору (1828 - статс-дама Её Величества), и, скорее всего, не без помощи влиятельной жены Василий Александрович добился таких успехов по службе. Василий Александрович и Екатерина Александровна - люди пушкинского окружения. В 1810-1819 годах в Ветошкине на средства В.А. Пашкова была построена в стиле классицизма величественная церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи, являвшаяся самым богатым храмом округи. В ней находилась чудотворная Тихвинская икона Божией Матери из соседнего Троицкого монастыря, упразднённого после 1764 года. В честь иконы 25 июня (по старому стилю) в селе устраивалась богатая ярмарка.

Сын - Александр Васильевич Пашков (1792-1868), имея военное образование, был участником Отечественной войны 1812 г. Награждён орденом св. Анны 4-й степени за сражение при Бородине, св. Владимира 4-й степени за битву при Красном, св. Анны 2-й степени (сражение при Калише), прусским орденом "pour le merite" (Люцен, апрель 1813 г.), золотой саблей "за храбрость" за битвы при Бауцене и Деннивице, шведским орденом Меча за взятие Касселя, чином ротмистра (Лейпциг). В 1824 он становится генерал-майором, в 1829 г. за сражение при Шумме награждается св. Владимиром 3-й степени и ещё одной золотой саблей, в 1831 г. - св. Анной 1-й степени и св. Владимиром 2-й степени.
Женат А.В. Пашков был на Елизавете Петровне Лобановой-Ростовцевой (1805-1854). Для неё, урождённой Киндяковой, этот второй брак стал счастливым.
Именно с Александром Васильевичем связан расцвет Ветошкинской усадьбы.  В 1860-е годы возник целый усадебный городок: была достроена вторая, главная, северо-западная часть дворца на высоком каменном постаменте, флигель для прислуги, прачечная, кладовые и погреба. К фруктовому саду вела каменная арка-туннель земляного вала-хранилища, был и километровый подземный ход от дома к реке Пьяне, к которой террасами спускался богатый парк. Большой любитель лошадей, Александр Васильевич построил и конный завод, где разводил породистых рысаков. Недалеко от конезавода на так называемом "татарском хуторе" селились нанятые Пашковым сергачские татары, знавшие толк в коневодстве. В советское время конезавод не выжил: просуществовав до войны, был переведён под Перевоз.
Через село проходил вымощенный белым камнем торговый тракт Сергач - Лукоянов, насыпь которого, спускающаяся к реке и продолжающаяся на другом берегу, сохраняется и доныне. Берега реки соединял деревянный мост.

Для постройки дворца, получившего окончательный облик в 1868 году, использовали красный кирпич храма Троицкого монастыря. Облицованный белым камнем из недалекого отсюда борнуковского месторождения, дворец выглядел вызывающе нарядно и экзотично: закруглённые фронтоны, башенки, зубчики, балконы придавали ему сходство с итальянскими палаццо эпохи позднего Возрождения, с «голландскими» домиками, столь любимыми в петровское время, с русскими дворцами баженовского образца. К парадному входу дворца вела великолепная 200-метровая четырёхрядная липовая аллея, сохранившаяся доныне, но заросшая. В цветнике перед входом лежал огромный валун, который ныне находится в усадьбе Жомини. Так совпало, что год завершения строительства дворца стал последним годом жизни Александра Васильевича. Усадьба перешла к его сыну Василию, названному, вероятно, в честь деда.

Выпускник пажеского корпуса, Василий Александрович-внук (1831-1903) служил в кавалергардском полку и в Военном министерстве; в звании полковника ушёл в отставку и вёл светский образ жизни. Положение его в свете значительно упрочилось после женитьбы на знатной дворянке Александре Ивановне Чернышёвой-Кругликовой (племяннице Александры Григорьевны Муравьёвой, дальней родственницы Пушкина). Как и во времена деда-тёзки, усадьба содержалась идеально, кроме того, в Ветошкине появились школа, библиотека, интернат для нищих и обездоленных, больница  - одна из лучших в Сергачском уезде, в которой работали бесконечно преданные своему делу доктора Эдмунд Петрович Ассендельфт и Доминик Доминикович Матузевич. В 1914 году была посажена сосновая роща, отделившая усадьбу от села.
В конце 70-х годов Василий Александрович неожиданно ушёл в религиозную сферу и развил деятельность, направленную на пересмотр православной веры; со своей миссией не расстался и в Лондоне, где поселился после высылки из столицы за сектантство. Личность Пашкова весьма интересовала Николая Лескова и Льва Толстого. Жена Василия Александровича, Александра Ивановна и три дочери - Софья, Ольга и Мария, остались в России и владели усадьбой до революции 1917 года. Долго сохранялась в селе память о добросердечных господах Пашковых...

С приходом советской власти усадьбу мгновенно разграбили (часть произведений искусства, включая  5 панно итальянского живописца XVIII века Доменико Фассати в стиле "vita in villa", которые ветошкинские старожилы называли "красотой небесной", была спасена и перевезена в нижегородский художественный музей), но судьба на время уберегла дворец - долгое время в нём располагался переехавший из села Черновского сельскохозяйственный техникум. Менее чем 20 лет назад ещё можно было полюбоваться интерьерами дворца: дубовой и мраморной лестницами, белым, розовым, дубовым залами (при Пашковых был и зеркальный); в дубовом, богатом инкрустациями, проходили важные встречи.
К началу 90-х годов техникум переехал в новое здание, построенное в Ветошкине недалеко от усадьбы. Дворец, хоть и продолжавший числиться на балансе техникума, стал заброшенным,  и спустя короткое время, в 1994 году внезапно загорелся сразу в нескольких местах. Практически на 100% можно говорить о поджоге вандалами, похитившими драгоценный паркет из морёного дуба и решившими таким образом замести следы. Руины тлели целый месяц... Сельхозтехникум же спустя некоторое время был переведён из Ветошкина в Большое Болдино.
Не будем рыдать, заламывая руки и искать виноватых, а обратимся к достаточно небольшому периоду в истории усадьбы, когда она пребывала в абсолютно заброшенном состоянии после пожара. Вот, пожалуй, лучшее из существующих её описаний того времени, принадлежащее впервые побывавшему там человеку:

"Сожалея, что не увижу, быть может, главное чудо пашковской усадьбы, я всё же стремился в ветошкинский парк: старинные поместья иногда оставляют после себя значительные следы... От гагинской автостанции, издали похожей на украинскую хату с картины Куинджи, шла прямая выездная дорога к мосту через Пьяну, за которой непрерывной цепью протянулись крутые возвышенности, покрытые дубовыми лесами; и здесь, в краю полей, эти возвышенности удивляли - и волновали, как таинство, которое хотелось разгадать...
За прозрачной Пьяной, на берега которой напирали красные обрывы, дорога ушла на подъём; ещё немного - и развилка: прямо - посёлок Баронский, названный так в память о его владельце бароне Жомини, налево - Ветошкино.
Впоследствии я попытался выйти на Ветошкино по-над Пьяной - задача оказалась неблагодарной. А в село я приходил несколько раз: осматривал длинные сараи пашковских конюшен, обвалившуюся «западно-европейскую» деревянную больницу с балочными перекрытиями крест-накрест, крепкую кирпичную школу. Здесь всегда было тихо и мирно; но никогда не бывало безлюдно. Безлюден был лишь парк - на удивление аккуратный, лишённый зарослей.
Село от усадьбы отделяла сосновая рощица, остановленная низкой, вновь отстроенной серой церковью в стиле классицизма, уже готовой к богослужениям, и широкой спортплощадкой, ограниченной со стороны соседнего яблоневого сада рядами лип и лиственниц.
Если даже замку удалось спрятаться за высокими жасминами, сиренью и боярышником, то декоративные хозяйственные постройки - дом прислуги, прачечная, кладовая, туннель с контрфорсами - и подавно стали тайниками, с заботливой хитростью укрытыми в зарослях. Замок, весь выгоревший изнутри, почерневший до оконных проёмов, разломанный, потрескавшийся, ещё восхищал непостижимой игрой деталей, затейливым чужеземным орнаментом; но это было горькое восхищение...

Парк террасами спускался к пойме Пьяны и, не давая опомниться, открывал всё новые и новые театральные композиции, сам - произведение искусства, которым можно любоваться бесконечно - и каждый раз чувствовать какую-то прекрасную недосказанность... Одной театральной картиной была накренившаяся поляна, по краям которой - начеку, чтобы не съехать, - встали огромные сосны и липы, и в гущу их нырял, точно кого-то перехитрив, лаз тропинки: ещё не всё, дальше, дальше! А дальше - круглый прозрачный пруд с берегами, занавешенными, чтобы не видно было рабочей сцены тесных стволов, пепельно-серебристыми ивами. И новые картины: две старинные лиственницы на лужайке, широко развесившие на просушку хвойные нити; светлые поляны - одна, другая, третья - с тщательно отобранной коллекцией сосен, елей, дубов, кедров, лип, барбариса, клёнов... Парк не признавал границ, он всё длился и длился - террасами, крутыми склонами, поймой, и, добравшись до глубокого оврага, за которым росла соседняя гора, - где ему, пожалуй, и делать нечего было среди скопища тонкостволья, наглухо покрывшего тихий ручей, - всё равно вторгался в этот раз и навсегда заведённый сумрак диких орешников, дубов и осин, где, опомнившись, останавливался.
Через ветви древних лип, через окна леса - торжествующим колдовством - ложились запредельные земли, далёкие заречные пространства... Колдовала и усадьба - полянами-залами, просеками, тропками-туннелями, вековыми деревьями, так и не высказавшими своих секретов, и - устоявшейся тишиной, которую уже не нарушают клики спортивных состязаний с футбольной площадки или песни в праздники молодёжи с террасы пашковского дома, как было здесь ещё лет двадцать назад. Дом Пашкова вряд ли теперь сможет вдохновить на праздники... Пронёсший через 1917 год в своих стенах тонкий аристократический дух старинного дворянского рода, сохранивший почти до третьего тысячелетия культуру изысканных интерьеров одной из лучших русских усадеб, - шедевр неведомого архитектора не смог пережить человеческого бездушия."

С 2006 года началась новейшая история усадьбы. Московский холдинг "Синь России", незадолго до этого выкупивший у области соседнюю усадьбу Жомини, начал свою деятельность в усадьбе Пашкова. Из-за изменившегося законодательства законной собственностью холдинга несчастная усадьба стала только в 2008 году, однако за этот промежуток времени в ней произошли такие изменения, которые следует называть не иначе, как катастрофическими. Ушлым москвичам богатая история усадьбы показалась малопривлекательной для заманивания богатых посетителей, поэтому был наведён "исторический макияж". Бывший одноэтажный хозяйственный флигель, надстроенный в советское время, стал "зимним" псевдодворцом Пашковых и щеголяет теперь белокаменной отделкой, содранной с главного дома, руины которого теперь служат источником строительных материалов (великолепное белокаменное обрамление главного входа было снято ещё в 2006 году). В земляном погребе теперь сельская "тюрьма", в которой сидит манекен девицы лёгкого поведения, а также поражающий скромностью экспозиции музей рода Пашковых (создатели его явно не провели и одного дня в архиве и областной библиотеке). Великолепный кирпичный паркет террасы дворца засыпан гранитной щебенкой, на лужайках стоят нелепые керамические грибы. Брошенные на произвол судьбы корпуса конезавода и сельской больницы разрушаются и разбираются на кирпичи местными жителями...

Пашковы, увидя это, пришли бы в ужас от вида погибающей в руках варваров усадьбы. И только парк ещё сохранил свою первозданную красоту, да за забором, которым теперь отгорожена усадьба, теплится белой свечкой церковь, содержащаяся силами одного лишь настоятеля - отца Олега.

Так что советуем не откладывать в долгий ящик поездку в Гагино - кто знает, может быть облик усадьбы в скором будущем коренным образом изменится (конечно же, не в лучшую сторону).

Источники:

1. Смирнова Л.М. "Крест" - Н.Новгород, 2001, книга 2.

2. Эмиль Сокольский. "Торжественная глушь"

3. В.Н. Баландин. Семья Матузевичей. Журнал "Нижегородский музей", №13-14.